Репрессированная наука
Вводная статья
Авиационный завод № 39 / ЦКБ-39
Анилтрест
Болшевская шарашка (г. Королев)
Бутырская тюрьма
ВИНИТИ
Военная коллегия Верховного суда / ОКБ в ЭКУ ОГПУ
Вольная академия духовной культуры
Вольная философская ассоциация / Московский государственный педагогический институт
Всесоюзная научная ассоциация востоковедения (ВНАВ)
Всесоюзный институт минерального сырья
Высшая аттестационная комиссия (ВАК)
Геологический институт АН
Гидрометеорологический комитет СССР
Гидрометцентр
Главное здание МГУ
Государственная академия художественных наук (ГАХН)
Государственный астрофизический институт (ГАФИ)
Государственный институт азота
Государственный электромашиностроительный институт им. Я. Ф. Каган-Шабшая
Дача П. Л. Капицы
Еврейский народный университет (1919–1922 гг)
Завод «Динамо»
Завод «Компрессор» / ОТБ-8
Завод «Красный богатырь»
Издательство Academia
Издательство «Иностранная литература»
Институт высшей нервной деятельности
Институт географии АН
Институт горючих ископаемых (ИГиРГИ)
Институт земного магнетизма и ионосферы АН
Институт им. Плеханова
Институт истории науки и техники АН / Институт этнографии АН
Институт конкретных социальных исследований (ИКСИ) АН
Институт красной профессуры
Институт Маркса – Энгельса – Ленина
Институт мирового хозяйства и мировой политики
Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО)
Институт повышения квалификации руководящих работников Министерства бытового обслуживания
Институт стали / Московский нефтяной институт
Институт теоретической и экспериментальной физики (ИТЭФ)
Институт физики земли
Институт физики и биофизики / Физический институт им. П. Н. Лебедева (ФИАН)
Институт физических проблем
Институт философии, литературы и истории (ИФЛИ)
Институт языкознания АН
Историко-архивный институт
Исторический факультет МГУ (1934–1970)
Квартира М. Н. Сперанского
Квартира Н. Н. Лузина
Квартира Натальи Кинд-Рожанской / Кибернетический семинар Александра Лернера
Квартира С. В. Бахрушина
Коммунистическая академия / Институт философии АН
Коммунистический университет им. Я. М. Свердлова / Высшая партийная школа (ВПШ)
Коммунистический университет национальных меньшинств Запада (КУНМЗ) им. Ю. Ю. Мархлевского
Коммунистический университет трудящихся Востока
Конъюнктурный институт Финансово-экономического бюро Наркомфина
Котельный завод им. Бари / ОТБ-11
Краснопресненская обсерватория МГУ (ГАИШ)
Кучинская шарашка
Лагеря МГУ на Ленинских горах, в Лужниках, Черемушках и Раменках
Марфинская шарашка
МГУ (корпуса на Моховой)
Микробиологический институт АН
МОГЭС / ОТБ-12
Московский институт востоковедения (1921–1924) / Институт востоковедения АН (1953–1977)
Московский институт востоковедения им. Н. Н. Нариманова
Московский полиграфический институт
Московский химико-технологический институт им. Менделеева (МХТИ)
Московское высшее техническое училище (МВТУ)
Наркомзем / Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук им. Ленина (ВАСХНИЛ)
Наркомпрос / Главлит
Наркомпрос. Политуправ Республики
Научно-исследовательский институт языкознания (НИЯз)
Научно-технический отдел ВСНХ
Научные семинары отказников (1972–1989 годы)
НИИ вакцин и сывороток им. Мечникова
НИИ прикладной молекулярной биологии и генетики
НИИ содержания и методов обучения
НИИ-160 (Фрязино)
НИИ-6
Общество изучения московской губернии
Объединенный институт ядерных исследований
Ольгинский завод / ГСНИИ-42
Почвенный институт АН
Президиум АН (Нескучный дворец) / Центральный музей народоведения
Туполевская шарашка / ЦКБ-29
Тушинский машиностроительный завод / ОТБ-82
Университет трудящихся Китая им. Сунь Ятсена
Физико-химический институт им. Л. Я. Карпова
Физический институт (ФИАН)
ФНИЦ эпидемиологии и микробиологии им. Гамалеи
Центральное бюро краеведения
Центральное статистическое управление (ЦСУ)
Центральный институт труда
Центральный музей народоведения
Исторический факультет МГУ (1934–1970)

Объекты на карте:

Исторический факультет МГУ

Исторический факультет МГУ (1934–1970)

Адрес: Москва, Большая Никитская ул., д. 5

Исторический факультет в составе Московского университета был восстановлен в 1934 году. Он расположился по соседству с комплексом МГУ на Моховой — в бывшем здании Кооперативного техникума, еще раньше — особняке Орловых-Мещерских, построенный в 1790-е годы по проекту архитектора М. Ф. Казакова.

Ул. Герцена (Б. Никитская), 5. Бывшая усадьба Орлова, архитектор М. Ф. Казаков. 1988–89 гг. Фото: PastVu

Ул. Герцена (Б. Никитская), 5. Бывшая усадьба Орлова, архитектор М. Ф. Казаков. 1988–89 гг. Фото: PastVu

Истфак МГУ в конце 1930-х гг.

В 1934–1936 годах деканом истфака МГУ был Г. С. Фридлянд.

Григорий Самойлович Фридлянд родился в 1896 году. С 1922 года он преподавал в Институте Красной профессуры, затем возглавлял кафедру истории Запада в Коммунистическом университете им. Я. М. Свердлова. Он занимался историей революционных движений. В 1934 году вышли его монографии «Жан-Поль Марат и гражданская война XVIII века» и «Дантон». В этом же году он был назначен деканом вновь созданного исторического факультета МГУ.

Григорий Самойлович Фридлянд. Фото: семейный архив З. Ф. Световой, «Последний адрес»

Григорий Григорий Самойлович Фридлянд. Фото: семейный архив З. Ф. Световой, «Последний адрес» 

Г. С. Фридлянд был арестован 31 мая 1936 года. Согласно одной из версий, его арест мог быть связан с его хорошими отношениями с Н. Бухариным. Его сын, писатель Феликс Светов, в 1990-х годах сумевший ознакомиться со следственным делом Фридлянда в архиве ФСБ, писал:

Семь первых допросов в июне 1936 года — полное отрицание вины, голос еще свободного человека. Да, знал того-то и того-то, резко критиковал статью Сталина об «историческом фронте», ибо она давала возможность расправы с неугодными историками, да, как человек несдержанный, возможно, говорил об этом резко, порой в «циничной форме». Но никогда не был организационно связан ни с троцкистами, ни с какими контрреволюционными организациями, ни с какими террористическими организациями. В деле — сотни страниц допросов свидетелей: Фридлянд состоял в правотроцкистском блоке, был одним из руководителей террористических организаций, крайне озлоблен против руководства партии, человек решительных действий, с большой силой воли, умением подчинять людей своему влиянию, принимал непосредственное участие в подготовке и проведении терактов (Киров, Сталин, Каганович, Ворошилов). Два месяца Фридлянда не допрашивали. В августе допросы возобновились. И — полный слом, признание во всем, в самых фантастических преступлениях…

«Литературная газета» от 3 декабря 1997 года

Г. С. Фридлянд с женой и дочерью. Фото: семейный архив З. Ф. Световой, «Последний адрес»

Г. С. Фридлянд с женой и дочерью. Фото: семейный архив З. Ф. Световой, «Последний адрес»

Г. С. Фридлянд был приговорен к высшей мере 7 марта 1937 года и на следующий день (в 1.30 ночи) расстрелян). Его жена Нехама Львовна Фридлянд была арестована 10 декабря 1937 года в Архангельске и провела пять лет в мордовском лагере как ЧСИР.

Он был реабилитирован в 1956 году: приговор был отменен «по вновь открывшимся обстоятельствам».

На доме по адресу: Садово-Каретная (Делегатская), 3, откуда Г. С. Фридлянд в последний раз вышел ровно 80 лет назад, была установлена памятная табличка «Последнего адреса».

На посту декана исторического факультета Фридлянда сменил воcпитанник Комакадемии Павел Осипович Горин. Он был арестован в августе 1937 года и расстрелян весной 1938 года, так и не приступив к исполнению служебных обязанностей.

За связи с Н. Бухариным в августе 1938 года был арестован и коллега Фридлянда по Институту Красной профессуры и Коммунистическому университету им. Свердлова Николай Михайлович Лукин. После смерти М. Н. Покровского он возглавил Институт истории Коммунистической академии, а когда в 1934 году был восстановлен Исторический факультет МГУ, стал заведующим кафедрой истории Нового времени. Примерно в это же время он получил должность заведующего секцией Новой истории в Институте истории АН СССР.

Допросы историка сотрудниками НКВД длились до января 1939 года. 26 мая состоялось судебное заседание Военной коллегии Верховного суда СССР в присутствии Лукина, в тот же день он был приговорен к лишению свободы в исправительно-трудовых лагерях сроком на 10 лет. 19 июля 1940 года он умер в заключении.

Так охарактеризовала Лукина его коллега по Комакадемии и АН М. В. Нечкина в 1957 году, её характеристика, среди прочих, помогла посмертной реабилитации историка:

Хотя по внешнему виду Н. М. Лукин и был несколько угрюм и очень сдержан, он тем не менее был прост в обращении и вполне доступен для сотрудников.
Он был одним из выдающихся ученых-марксистов. Он был подлинным историком-исследователем — всегда основательно изучающим документальный материал и основывающим свои выводы на фактах. Этой внимательностью к документам и фактам он в то время поистине выдавался среди историков. Таких в то время (господствовали абстракции школы М. Н. Покровского) было мало. Он думал и работал медленно, требуя длительного периода сосредоточенности для научной работы. Я помню, как он объяснял группе сотрудников, что может сесть за научную работу только тогда, когда весь день может посвятить ей, — «а если в 1 час дня заседание, то весь день для работы потерян», — сказал он.
Несмотря на эту требовательность к условиям работы, он успел создать ряд научно-исследовательских трудов бесспорного значения — назову его работу о Максимилиане Робеспьере, большой курс «Новейшая история Западной Европы», Очерки по истории Германии и особенно работу о Парижской коммуне (1922). Я помню, как однажды ему пришлось изменить свою точку зрения на одно из отдаленных исторических событий, — в отличие от многих историков, выступавших с голыми декларациями, Н. М. Лукин выступил с серьезным документальным обоснованием своего нового взгляда, что произвело тогда большое впечатление.

Нечкина М. О Лукине Николае Михайловиче. Цит. по: Дунаевский В. А.«Дело» академика Н. М. Лукина

Н. М. Лукин. Фото: ras.ru

Н. М. Лукин. Фото: ras.ru

П. Ф. Преображенский. Фотография из следственного дела. Фото: Wikipedia

П. Ф. Преображенский. Фотография из следственного дела

На кафедре истории Древнего мира после восстановления МГУ преподавал историк античной культуры и религиовед Пётр Фёдорович Преображенский, в разные годы сотрудник издательства Academia, РАНИОНа, Комакадемии, Этнологического факультета МГУ, автор ряда статей и книг по истории античного христианства, этнологии и Нового времени.

Ещё в апреле 1933 года Преображенский был арестован в ходе Академического дела, ему даже был вынесен приговор — три года высылки в Северный край. Однако он оказался условным — уже в августе 1933 года учёный выступал с докладом «Русско-японская война и её влияние на образование Антанты» на Международном конгрессе историков. В апреле рокового 1937 года Преображенский был арестован повторно, а в октябре — приговорён к восьми годам работы в Ухто-Ижемском лагере. В декабре 1941 года он был приговорен к расстрелу в лагере. 

Медиевистика в Московском университете.

В 1940-х годах на кафедре медиевистики МГУ работали крупнейшие специалисты в области социально-политической истории средних веков: Сергей Данилович Сказкин, Александр Иосифович Неусыхин, Владимир Михайлович Лавровский, Валентина Веньяминова Стоклицкая-Терешкович, Николай Павлович Грацианский, Евгений Алексеевич Косьминский. Ничем, кроме социально-политической истории, по признанию Арона Яковлевича Гуревича, учёного следующего поколения, медиевисты в те годы не занимались. Косьминский и его ученик Михаил Абрамович Барг изучали аграрную историю средневековой Англии, Неусыхин — раннюю социальную историю феодального общества, а Валентина Вениаминовна Стоклицкая-Терешкович — средневековый город, который в её интерпретации был сосредоточением, в первую очередь, социально-экономических процессов:

Вера Вениаминовна была очень серьезным исследователем, хотя, конечно, отпечаток времени на её работах лежал. Средневековый город в ее трактовке-это, прежде всего, социально-экономическая структура, в которой трудились и в которой развертывалась борьба. Все остальное оттеснялось на задний план, до культуры дело не доходило.

Гуревич А. Я. История историка

Среди прочего, на кафедре медиевистики восстановленного истфака МГУ преподавал Роберт Юрьевич Виппер, учёный, начавший свою карьеру ещё до революции. В начале 1920х годов Виппер подвергался нападкам со стороны В. И. Ленина как сторонник теоретико-познавательного критицизма. В 1922 году в журнале «Под знаменем марксизма» была напечатана статья первого председателя Совнаркома «О значении воинствующего материализма», где была, в том числе, и критика деятельности Виппера. В 1924 году учёный получил должность в Латвийском университете в Риге и переехал в Латвию. В 1941 году, когда Латвия вошла в состав СССР, он стал профессором МИФЛИ и МГУ.

Некоторые работники кафедры — в частности, А. И. Неусыхин — пострадали в период борьбы с космополитизмом. Ученик Неусыхина, Гуревич, вспоминает про проработку, которую медиевисту устроил другой его любимый ученик, В. В. Дорошенко:

Василий Васильевич Дорошенко, только что защитивший кандидатскую диссертацию по социальной истории Саксонии IX–XIII веков, не пользовался такой разнузданной терминологией, как предыдущий выступавший или те, кто плясал над телом избиваемого Звавича. Но он всеми словами сказал, что А. И. Неусыхин, конечно, крупнейший специалист, но взгляды его далеки от марксизма, и поэтому учеба у Неусыхина для него, Дорошенко, была сопряжена с большими сложностями, поскольку приходилось внутренне корректировать то, что ему внушал учитель.
Выступление Дорошенко повергло нас в ступор. В конце заседания было предоставлено последнее слово обвиняемому. А.И., в высшей степени взволнованный всей этой обстановкой, выступил очень кратко, но со всей определенностью подчеркнул, что в отличие от В. В. Дорошенко, недовольного своим научным руководителем, он вполне удовлетворен очень хорошей работой своего ученика и полагает, что как научный руководитель внес свою лепту в то, чтобы его диссертация была на соответствующем уровне. Поэтому его удивляет и огорчает критика, которую высказал Дорошенко. […]
Как стало мне известно гораздо позднее, Неусыхин, потрясенный происшедшим, всю ночь бродил по улицам, не решаясь вернуться домой, где, как он думал, его ждали люди «из органов». Его страхи, слава Богу, не оправдались, но они суть отражение той неимоверно тяжелой психологической атмосферы, в которой все мы тогда находились.

Гуревич А. Я. История историка

А. И. Неусыхин. Фото: nec.m-necropol.ru/neusihin-ai.html

А. И. Неусыхин

Ученики Неусыхина, в том числе и Гуревич, были восхищены речью учителя и потому оказали ему своеобразную поддержку — зааплодировали. Немного спустя, и им пришлось понести наказные — за эту поддержку — Н. А. Сидорова, «руководившая экзекуцией Неусыхина», собрала аплодировавших и предъявила им обвинение в политически незрелом поведении. И Гуревич, и Бессмертный вспоминают о некотором собрании учеников Неусыхина, однако не совсем ясно (человеческая память несовершенна!), было ли собрание из интервью Бессмертного тем самым, о котором вспоминал Гуревич. Так, Бессмертный вспоминает о том, что «семинар», в котором он принимал участие, посетила некая аспирантка, коммунистка Зента Земитан и убеждала собравшихся в том, что они «должны критически относиться к своему профессору, потому что он „объективист“, сторонник „юридического“ подхода к науке, не марксист и верить ему нельзя».

В период борьбы с космополитизмом такие «общественные проработки» на истфаке МГУ устраивались не только над медиевистами, но и над историками с других кафедр. Так, Гуревич в своих мемуарах «История историка» вспоминает про публичный разнос Исаака Семёновича Звавича, специалиста по Новой и Новейшей истории Англии.

Экзекуции устраивались и над уже умершими профессорами — посредством критики их произведений. Сразу после войны вышел второй выпуск сборника «Средние века», посвящённый памяти известного медиевиста, профессора Дмитрия Моисеевича Петрушевского, умершего в 1942 году. Другой ученик Неусыхина, А. И. Данилов, откликнулся на него критической статьёй о жизненном пути учёного, заявив в ней, что его взгляды были откровенно «антимарксистскими»

Тот же самый Данилов, уже гораздо позже, в 1969 году опубликовал в журнале «Коммунист» печально известную статью «К вопросу о методологии исторической науки». В этой статье была представлена развёрнутая критика работ так называемых структуралистов — Арона Яковлевича Гуревича, Михаила Абрамовича Барга, Юрия Львовича Бессмертного и других. Мы не будем здесь останавливаться на содержании этой статьи — её значение для подробно проанализировано в ряде работ (Копосов Н. Е. Советская историография, марксизм и тоталитаризм // Хватит убивать кошек. М.: НЛО, 2005; Кирх С. Быть марксистом: крест советского историка. М.:2012; Уваров П. Ю. А. Я. Гуревич — портрет на фоне корпорации // Между «ежами» и «лисами». Заметки об историках. М.: НЛО, 2015). Важно лишь отметить, что, по мнению Юрия Львовича Бессмертного, именно с этой статьи началось разделение на медиевистику официальную и неофициальную, то есть не вписывающуюся в официальный канон, в авангарде которой находились Бессмертный, Гуревич, Баткин. Дочь Бессмертного, востоковед Ольга Юрьевна Бессмертная, так характеризует медиевистику неофициальную: «Леонид Михайлович Баткин — это очень крупный историк, специалист по итальянскому Возрождению, входивший в ту группу „неофициальных медиевистов“, о которой я уже говорила. Конечно, они были официальными, но только по формальным критериям! Они работали в Институте всеобщей истории, они были вписаны в научные институции, и они были вынуждены соблюдать тем самым определённые нормы поведения научного работника и публикаций научных. Но они при этом писали вещи, которые не укладывались в доминирующее историографическое русло, определённое требованиями научного отдела ЦК, ни по содержанию, ни по стилю» (интервью с О. Ю. Бессмертной; взяла М. Болотникова).

«Дело Краснопевцева»

По свидетельству, Л. Н. Краснопевцева, ещё до смерти Сталина, в 1952 году, у него на квартире, находившеся недалеко от Третьяковской галерии, начали собираться «ребята с истфака», которые просто обсуждали текущее положение дел в стране. Затем, уже после смерти Сталина, в 1954–55 годах, Краснопевцев со своим другом и коллегой Ренделем начали заниматься научным разбором экономических проблем правления Сталина, подводить свои встречи под определённую теоретическую базу. В этомо же время началось активное использование информации из восточноевропейских стран социалистического лагерея — Югославии, ГДР, Польши участниками кружка и налаживание контактов с польскими левыми «ревизионистами». Один из фигурантов «Дела Краснопевцева», Н. Г. Обушенков относит начало встреч молодых историков к 1956 году — среди участвующих в них он называет, помимо самого Краснопевцева, своих сокурсников Н. Н. Покровского, Б. Н. Михалевского, Н. Я. Эйдельмана, С. С. Шаталина, а также их старшего коллегу Ренделя.

К лету 1957 года члены кружка окончательно превратились из историков, которые просто пытаются разобраться в существующей действительности в политическую оппозиционную группу. Они создали листовку, выражавшую их взгляды на состоявшийся в июне 1957 году знаментый пленум ЦК КПСС.

… в мае после моего возвращения из Польши мы собрались все вместе и решили считать себя организацией, ставящей своей целью распространение правды о положении в СССР и разработку вопросов теории. В организацию вошли Рендель, Меньшиков, Покровский, Обушенков, Чешков, Гольдман, Семененко, Козовой и я.
В июне того же года на пленуме ЦК КПСС произошло резкое столкновение между сторонниками Хрущева и группой Маленкова — Молотова, закончившееся изгнанием последних из руководства. В связи с этим мы написали и распространили листовку, в которой характеризовали происшедшее как схватку внутри существующей политической системы за разные пути ее укрепления и выставили требования передачи спорных вопросов на обсуждение съезда КПСС, поскольку других, хотя бы в какой-то мере представительных политических организаций тогда не было. Мы полагали, что такая открытая для всей кипящей от возмущения страны борьба неизбежно приведет к устранению обеих группировок и откроет дорогу новым силам. Но это произошло позже.
Листовка содержала призыв к борьбе со сталинской системой угнетения, обновляемой и укрепляемой диктатурой Хрущева, сменившего ее обанкротившихся творцов, и выдвигала требования:
Широкой общенародной и партийной дискуссии.
Созыва чрезвычайного съезда партии и чистки партии.
Суда над всеми сообщниками Сталина по убийствам.
Отмены ст. 58-й УК РСФСР, обязательной гласности политических процессов.
Права всех трудящихся на забастовку.
Создания рабочих советов с правом смены администрации предприятий.
Усиление роли Советов.

Краснопевцев Л. Н. В ст.: «Дело» молодых историков (1957—1958 гг.) // Вопросы истории. 1994. № 4

Листовка была отпечатана в нескольких сотнях экземплярах, а менее чем через два месяца все участники ее выпуска были арестованы.

Лев Николаевич Краснопевцев. Фото: Егор Осипов, svoboda.org

Лев Николаевич Краснопевцев. Фото: Егор Осипов, svoboda.org

Помимо «кружка Краснопевцева», в различных городах Советского Союза существовали и другие, подобные ему, молодёжные группы, подвергнувшиеся репресссиям. Так, летом 1956 года были арестованы члены групп А. Фельдмана и А. Парташникова в Киеве.

… мы, в общем, попали в тенденцию. Люди писали бранные слова всякие, выступали на собраниях, поносили Хрущева. Сколько было арестовано тогда людей, в 1956–57 годах, — кто-то пишет 3,5 тысячи, кто-то гораздо больше.

12 февраля 1958 года Московским городским судом к длительным срокам заключения в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ) на основании ст. 58-й, п. 10-й, ч. 1 и п. 11-й УК РСФСР. Л. Н. Краснопевцев (аспирант кафедры истории КПСС Московского университета), В. Б. Меньшиков (сотрудник Института востоковедения АН СССР — ИВАН) и Л. А. Рендель (преподаватель истории) были приговорены к десяти годам заключения каждый и провели в ИТЛ по десять лет. В. М. Козовой (студент МГУ), М. И. Семененко (инженер) и М. А. Чешков (сотрудник ИВАН) получили по восемь лет и провели в лагерях: Семененко — около шести лет, Козовой и Чешков — по шесть лет и два месяца. М. С. Гольдман (инженер), Н. Г. Обушенков и Н. Н. Покровский (кандидаты исторических наук, ассистенты исторического факультета МГУ) получили по шесть лет заключения, которое отбывали в лагерях. Кроме того, Рендель, Гольдман, Покровский, Обушенков и Меньшиков были лишены права проживать в Москве после отбытия наказания; первые трое — навсегда (правда, Рендель позднее вернулся), Обушенков — на пять лет, Меньшиков — на два года. Шесть человек из девяти были выпускниками исторического факультета МГУ первой половины 1950-х годов, один был студентом этого факультета.

Ольга Лебедева, Мария Болотникова
Иванова Ю. В. Петр Федорович Преображенский: жизненный путь и научное наследие // Репрессированные этнографы. М.: РАН, Ин-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая, 1999
Гуревич А. Я. История историка. М.: РОССПЭН, 2004.