Адрес: Москва, Малая Пироговская (Малая Царицынская) ул., д. 1
В бывшем здании Высших женских курсов в 1918–1930 годах располагался
М. Пироговская, 1. Фото:
Вольфила была задумана как Вольная философская академия, учебное учреждение, но в таком виде ее не удалось зарегистрировать. Тем не менее благодаря лекционным курсам и кружкам она выполняла учебные функции. Деятельность ВФА состояла из открытых заседаний, носивших публичный характер, куда для выступлений приглашались самые разные лекторы и где устраивались последующие дебаты, и
По структуре и формам деятельности Вольфила была похожа на Дом литераторов или Дом искусств. Обособленное положение Вольфилы объяснялось не специфическими формами работы и не составом слушателей (который не был постоянным), а литературной и политической репутацией ее негласного лидера —
Р. В. Иванов-Разумник. Фото: russianemigrant.ru
Название «Ассоциация» возникло
25 января на квартире
1 сентября 1921 года для создания филиала в Москве туда был командирован
М. Пироговская, 1. Фото:
7 мая 1924 года вышло распоряжение за подписью М. Кристи, где было сказано, что Ленинградское отделение Главнауки не находит возможным зарегистрировать ВФА в качестве научного сообщества, находящегося в его ведении. После отказа в регистрации, 4 сентября, Вольфила была закрыта председателем Исполкома, а ее имущество было передано Союзу писателей.
С закрытием Вольфилы был сдан последний бастион дореволюционной интеллигенции, которая, хотя и не отличалась идейным единством, все же принадлежала к общему культурному пространству. С ликвидацией последних независимых объединений прекращается влияние дореволюционной интеллигенции на литературный процесс. Этот удар был следующим после уничтожения большевиками независимой периодики, и он оказался не менее чувствительным. Сама идея независимости теперь стала восприниматься, как признак «внутренней эмиграции», принадлежность к которой становилась все менее безопасной. В результате целенаправленной политики большевиков дореволюционная интеллигенция была оттеснена от литературного процесса, в центр которого теперь выдвигалась идея создания новой пролетарской интеллигенции и пролетарской культуры, противопоставляющей себя культуре «старой».
В 1937–1938 годах здесь работал физик Моисей Абрамович Корец. Он был талантливым
С 1927 года он начинает учиться в Московском
М. А. Корец. 1935. Фото: Горелик Г. Е. «Моя антисоветская деятельность...»: один год из жизни Л. Д. Ландау // Природа. 1993. № 11
В 1938 году физики
История с листовкой, которую, по версии следствия, физики собирались распространять на Первомайской демонстрации, не совсем понятна. Многие исследователи сходятся на там, что листовка действительно была написана
Например,
И человек, не погрузившийся в обстоятельства, легко может предположить, что листовку Корец написал в тюрьме под диктовку следователя — в
37-м все было возможно. Такому человеку можно посоветовать прочитать текст листовки повнимательнее и сравнить его с суконным языком других документов в деле. Для тех же, кому мало всех косвенных улик (самых главных в истории), есть прямая (и главная, по Вышинскому) — признание писавшего эту листовку Кореца. Признание это прозвучало не в кабинете следователя, а в уютных домашних условиях в начале80-х годов, под аккомпанемент веселого щебетания внучек Кореца. Ясно было, что воспоминание о листовке не доставляет ему удовольствия. Ведь можно было думать, что она обошлась в два лагерных десятилетия для него самого и едва не стоила жизни Ландау, которого Корец глубоко почитал и любил.Горелик Г. Е. «Моя антисоветская деятельность…»: один год из жизни
Л. Д. Ландау // Природа. 1993. № 11
Копия листовки 1938 г. Фото: Михаэль Кориц. 1992. Wikimedia Commons
В то же время некоторые исследователи и знакомые Ландау и Кореца полагают, что текст листовки был сфабрикован НКВД, потому что в деле доступна только ее машинописная копия, а рукописного оригинала нет; и поэтому нельзя полагаться на материалы, известные только из следственного дела, поскольку доказательства и признательные показания могли быть получены массой различных способов, в том числе под пытками, в чем потом было тяжело признаться (см. напр.: Иоффе
Ландау пытался реабилитировать друга и бывшего ассистента: в 1956 году он пишет в военную прокуратору письмо с защитой Кореца. Однако эта попытка была безуспешной, по делу 1938 года Кореца реабилитировали лишь в 1990 году посмертно.
Аспирантом Московского педагогического института Александр Галич делает героя песни «Репортаж о футбольном матче» – футболиста Володю Лялина. Слоев иронии здесь несколько – во-первых, все профессиональные, на самом деле, спортсмены в СССР числились работниками предприятий или учащимися ВУЗов – в Стране Советов не должно было быть профессионального спорта и вообще трудовой деятельности, не оправданной необходимостью служения делу построения «разумного» социалистического общества (больше про футбол в СССР см. spartak.memo.ru). Во-вторых, Лялина, не гнушающегося нарушениями спортивных правил и виртуозно владеющего обсценной лексикой, Галич делает аспирантом именно советского педагогического института. И в-третьих, он описывает мгновенный разворот на 180 градусов в комментарии диктора, меняющего свое отношение к иностранному (в представлениях «Холодной войны» – «вражескому») судье в зависимости от того, как он судит действия советских футболистов. Аргументы судья при этом использует «исторические». Последний поворот сюжета выглядит актуальным и для нынешнего телевидения.
Александр Галич на домашнем вечере в доме Марии Мироновой и Александра Минакера. 1968 г. Фото: АиФ
…Итак, судья Бидо, который, кстати, превосходно проводит сегодняшнюю встречу, просто превосходно, сделал внушение английскому игроку, – и матч продолжается. И снова, дорогие товарищи болельщики, дорогие наши телезрители, вы видите на ваших экранах, как вступают в единоборство центральный нападающий английской сборной, профессионал из клуба «Стар» Бобби Лейтон и наш замечательный мастер кожаного мяча, аспирант Московского педагогического института Владимир Лялин, Володя Лялин – капитан и любимец нашей сборной! В этом единоборстве (кстати, обратите внимание – интересный игровой момент), итак, в этом единоборстве соперники соревнуются не только в технике владения мячом, но в понимании, так сказать, самой природы игры, в умении предугадать и предупредить самые тончайшие стратегические и тактические замыслы соперника…
<...>
Я стою, а он как раз наоборот,
Он, бля, режет, вижу, угол у ворот,
Натурально, я на помощь вратарю –
Рыжий – с ног, а я с улыбкой говорю –Думал вдарить, бля, по-близкому,
В дамки шел?!
А он с земли мне по-английскому –
«Данке шон!..»…Да, странно, странно, просто непонятное решение – судья Бидо почему-то принимает обыкновенный силовой прием за нарушение правил и назначает одиннадцатиметровый удар в наши ворота. Это неприятно, это неприятно, несправедливо и… а… вот здесь мне подсказывают – оказывается, этот судья Бидо просто прекрасно известен нашим журналистам, как один из самых продажных политиканов от спорта, который в годы оккупации Франции сотрудничал с гитлеровской разведкой. Ну, итак, мяч устанавливается на одиннадцатиметровой отметке… Кто же будет бить?.. А, ну конечно, все тот же самый Бобби Лейтон – он просто симулировал травму!.. Вот он разбегается… удар… Да, досадный и несправедливый гол, кстати, единственный гол за всю эту встречу, единственный гол за полминуты до окончания матча, единственный и несправедливый, несправедливый, досадный гол, забитый в наши ворота.
<...>
Вас, засранцев, опекаешь и растишь,
А вы, суки, нам мараете престиж!
Ты ж советский, ты же чистый, как кристалл!
Начал делать, так уж делай, чтоб не встал!
Духу нашему спортивному Цвесть везде!
Я отвечу по-партийному – Будет сде…!1968
Галич А. Когда я вернусь: полное собрание стихов и песен. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1981. (самиздатская копия из архива общества «Мемориал»)