Пионерские лагеря МВС. Дети на строительстве канала
Адрес: г. Москва, ул. Нижние Мневник, 62, г. Калязин.,
Открытие Центрального пионерского лагеря МВС второй очереди. 1930-е гг.
Строительство канала Москва-Волга располагало собственными пионерскими лагерями, которые строили и обслуживали заключенные.
Центральный детский лагерь отдыха Управления Строительства находился вблизи Калязина на берегу Волги, в нем отдыхали дети работников управления строительства. О пионерском лагере много писали в дмитровской и лагерной прессе. Судя по публикациям, здесь были организованы не только развлечения, но и реализована образовательная программа. Отдыхающие дети строили уменьшенные модели метро и канала, в лагере находилась передвижная типография, где детей учили наборному делу и выпуску собственной газеты. Были пионерские лагеря в районах строительства. Например, в районе Волжского гидроузла, в Карамышеве, в Хлебникове. Некоторых детей отправляли в «Артек».
С октября 1935 года работал туберкулезный санаторий для детей ясельного возраста. Санаторий находился в состновом лесу вблизи станции Влахернская.
В летний сезон 1935 года в лагере отдыхали 350 детей строителей канала. В первой половине 1936 года лагерь планировали приспособить для единовременного отдыха 425 детей, для чего предполагалось выстроить два новых здания (на 80 детей и 2-этажный дом объемом 1000 куб м для работников лагеря). Руководил строительными работами начальник архитектурно-строительными работами Серчевский, за ходом строительных работ следил член комиссии по организации пионерлагеря Рубинчик.
Работы не выполнили в срок, поскольку очевидно, в разгар строительства все ресурсы сосредоточили на сдаче основных объектов инфраструктуры канала. За месяц до намеченного открытия пионерлагеря газета МВС тревожно сообщала о плачевной ситуации на строительстве и необходимости «не допустить срыва сезона летнего отдыха для детей», для чего в конечном итоге шефство над строительством взял начальник Волжского района Шапошников.
Задержка строительства, как объясняется в статье, была связана с рядом факторов, главные из которых — отсутствие строительных материалов (которые должен был поставить Калязинский лесозавод) и нехватка рабочей силы: на постройке были заняты 54 заключенных из строительных районов Волга, Орево, Техника, Соревнование, представлявших собой «неполноценную рабочую силу».
«Каналоармейцы, работающие в пионерлагере, административно подчинены району Соревнование. Но никто из района устройством быта лагерников не занимается... Снабжение и питание как каналоармейцев, так и стрелков ВОХР поставлено безобразно».
(Газета «Москваволгострой». 1936 г.)
Масштабное строительство привлекло огромное количество семейных людей, с которыми на трассу приехали дети. Москваволгострой имел все элементы для воспитания и индоктринации новых советских граждан: собственные ясли, детские сады, школы, пионерские лагеря, для детей сотрудников устраивались праздники, карнавалы, елки и т. п. На канал приехали дети не только вольнонаемных работников, но и заключенных.
Сохранившиеся архивные документы, газетные публикации, воспоминания позволяют представить, хотя и неполную, картину жизни здесь детей, узнать, как от положения родителей на канале зависело положение ребенка, как реализовали лозунг про советских детей, самых счастливых детей в мире.
Галина Игоревна Могилянская (тогда ей было лет 5–6) вспоминала Дмитров, куда семья с отцом переехала из Ленинграда, как
«... маленький с деревянными двухэтажными и одноэтажными домами городок, где по рассказам удивляющейся моей мамы и маникюрши, и зав. магазином, и продавцы – все были уголовно наказанными, убийцами или другими преступниками, а о политических речь вообще не шла. <…> Память сохранила лишь ужасные условия жизни там, массу клопов, тараканов, которые буквально кишели в этих домах, отделанных узенькими досочками елочкой. В этих домах жили вольнонаемные начальники, инженеры. Мой папа работал /по трудовой книжке-списку/ начальником экскаваторного отдела, т. к. после “чистки” был изгнан из института путей сообщения, который закончил и в котором он создал факультет аэродромостроения...»
(Архив МЗДК. Ф. 31. Оп. 1. Д. 724. Р. Ф. Хохлов)
В другом письме она описывает такой случай:
«Изобилие клопов и тараканов в этих домах очень скоро проявилось и прекрасно помню, как мы все вместе с соседями, летом /1934 г./ со своими постелями располагались прямо во дворе, много смеялись и там спасались от злющих клопов и как сильный ливень заставил проснувшихся с визгом и смехом срочно сворачивать постели и нестись домой».
(Архив МЗДК. Ф. 31. Оп. 1. Д. 724. Л. 17. Р. Ф. Хохлов)
Родители работали, дети занимали себя сами.
«В марте 34 г. мне исполнилось шесть лет, мои сестры в сентябре пойдут уже во второй класс, я знаю уже все их стихи, читаю и пишу свободно, т. к. они — близнецы Ольга и Татьяна / названные так в память о погибших дочерях царя / — уроки выполняли всегда вслух. Все в семье школьники, лишь старший брат Мстислав — студент первого курса «папиного» института. Правда и он приезжает к нам, уволенный из института следом за папой, и вскоре становится строителем метро в Москве. Все учатся, а я предоставленная самой себе / мама преподавала инженерно-техническому составу служащих немецкий и французский языки/ вместе с другими дошкольниками ежедневно повисаю на завалинке у окон клуба заключенных и жадно смотрю, как эти люди, лишенные свободы, репетируют к очередному концерту — пляшут и поют».
(Архив МЗДК. Ф. 31. Оп. 1. Д. 724. Л. 17. Р. Ф. Хохлов)
К началу учебного 1935 года в Дмитрове Управление строительства построило школу для детей сотрудников. Сейчас здание занимает филиал Московского института коммунального хозяйства и строительства. Здание школы было построено на территории кладбища при Казанской церкви.
Дети были уязвимы и для болезней, которые в условиях лагерной жизни, да и такой масштабной стройки, шедшей быстрыми темпами, на пределе человеческих возможностей, часто принимали масштабы эпидемии. Санитарная обстановка на всей трассе канала всегда была довольно сложной. Грязь, скопление мусора, плохое обеззараживание уборных, выгребных ям и мусорных ящиков, нехватка воды, большое скопление людей на территории; режим работы, при котором не всегда была возможность помыться; несоблюдение правил личной гигиены — со всем этим пытались бороться, устраивая «санитарные штурмы». Свою роль играло и плохое питание. Полностью избегать эпидемий не удавалось.
От плохой санитарной обстановки часто болели и вольные. Так, в Приказе № 135 от 21 июля 1936 г. читаем:
«За последнее время среди вольнонаемных сотрудников Москва-Волгостроя и ДМИТЛАГа НКВД и их семей участились острые желудочно-кишечные заболевания у взрослых, и особенно у детей. Этому способствует плохое санитарное положение ИТР-городков в Дмитрове и в районах лагеря: загрязненность территории, мест общественного пользования в жилых корпусах, несвоевременный вывоз мусора и нечистот, недостаточное обеззараживание уборных, выгребных ям и мусорных ящиков. Недостаточная обеспеченность водой лагеря и городков ИТР.
Создаётся угроза эпидемии дизентерии.
Приказываем:
Обеспечить регулярную очистку территории от нечистот и обеспечить необходимое количество воды».(ГАРФ. Ф. Р9489. Оп. 2. Д. 85)
Образ жизни детей в лагере восстановить гораздо сложнее, чем взрослых. Пока сведений здесь немного — это отрывочные данные из документов, воспоминания тех, кто находился в лагере ребенком. Можно повториться, что жизнь в Центральном районе, в Дмитрове в частности, очень отличалась от жизни в других районах, особенно в отдаленных.
Как уже отмечалось выше, МВС и Дмитлаг пользовались и городскими школами. В одной из справок за 7 июня 1935 г., которая сохранилась в документах Дмитровского Горсовета, сообщалось, что в школе обучались дети сотрудников и заключенных Дмитлага: в 1933–34 гг. — 49 человек, 1934–1935 гг. — 67 человек. Более подробных сведений пока нет, но учитывая другие источники, можно сказать, что в городской школе могли учиться дети заключенных, которые находились на строительстве на особом положении. Например, специалисты, которые жили на территории города или городка ИТР, имели право бесконвойного хождения по территории.
В архиве Музея-заповедника «Дмитровский кремль» хранится письмо Владимира Гавриловича Горошко. Он рассказывает, как два года провел с отцом, Гавриилом Матвеевичем, в Дмитлаге, и называет себя бывшим узником строительства канала Москва–Волга.
Гавриил Матвеевич Горошко
«Родился в 1895 г. в г. Лебедин Харьковской губернии. В партии не состоял. Был арестован 19 ноября 1933 г. за участие в антисоветской организации, осужден по ст. 58-7 и 11 УК РСФСР на 8 лет лишения свободы. 17 декабря 1955 г. Постановлением президиума Краснодарского крайсуда дело за недоказанностью обвинения было прекращено, а решение Тройки при ПП ОГПУ от 3 февраля 1934 г. отменено».
Из другого источника известно, что Горошко Г. М. был из крестьянской семьи, до ареста работал «культобъезчиком “Техсемлескультура” Майкопского района». Был женат на Анастасии Михайловне, имел двух сыновей Владимира (6 лет) и Георгия (3 года). В деле указан как житель ст. Рязанская Белореченского района СКК (Северо-Кавказский край).
Владимир Гаврилович пишет, что в то время он был 8–10-летним ребенком, вместе с отцом отбывал срок на строительстве канала Москва–Волга. Лишь в 1936 году его забрала мать – Анастасия Михайловна Горошко, тогда же он «пошел учиться с 10 лет в Подмосковье на строительстве в то время начавшего академгорода». В письме он вспоминает лагерные будни:
«Меня посадят в машину. Это была ЗИС-5, и я всеми днями ездил с шофером возили глину. Дороги были каскадные деревянные в одну сторону.
<...> помню чечевицу, это такая каша в то время была очень вкусная, помню лагерные смотрины расстрелянных заключенных, которых разрешали смотреть для устрашения».(Архив МЗДК. Ф. 31. Оп. 1. Д. 724. Хохлов Р. Ф.)
На канале работал врачом Александр Дмитриевич Воскресенский, эпидемиолог и главный врач инфекционного отделения Сокольнической детской больницы, получивший 3 года лагерей. С ним жил его сын Саша, школу мальчик не посещал.
Эдуард Львович Нитобург, сын писателя Льва Нитобурга, рассказывал, что отец вызвал его к себе в Дмитров в краткий период между двумя арестами. На тот момент мальчику было 15 лет.
«…мой отец Л. В. Нитобург, тогда еще молодой писатель, в эти годы находился в заключении в Дмитлаге, жил в г. Дмитрове и работал в редакции журнала “На штурм трассы”. Моя мать умерла, когда мне был 1 год, а отцу 20 лет, и детство мое прошло с дедом. С отцом до его ареста я прожил менее 3 лет. С 15 лет, не окончив средней школы, я начал работать, год был без жилья на положении “бомжа”. Но весной 1936 г. отец письмом вызвал меня в г. Дмитров к себе. Там я в течение полугода жил в его комнате и работал пионервожатым при Комитете ВЛКСМ Управления строительства канала Москва–Волга. В эти месяцы я не раз видел колоритную пару “кавалеристов” на красивых конях – Фирина и его адъютанта Евгения Онегина. Тогда же познакомился с художником Глебом Куном и т. д.
Но в сентябре 1936 г. я ушел от отца и поступил работать учетчиком в находившийся тогда в Дмитрове Проектный отдел Волгостроя НКВД (Углич–Шексна–Рыбинск), с которым летом 1937 г. переехал в соц. городок Волгостроя НКВД в Переборах (под Рыбинском). Там я жил и работал до осени 1939 г., там же был проинформирован, что мой отец “репрессирован как враг народа”, о чем я и сообщал во всех “листках по учету кадров” вплоть до 1957 г., когда оформил документ о его реабилитации. Но только в 1993 г. я получил возможность ознакомиться с его “делом” и узнал правду о его судьбе. <...> В лагерной зоне оказывались и дети вольнонаемных сотрудников. В. З. Лускин (его отец, инженер, был начальником отдела отчуждений Дмитлага) писал, что жил с отцом в Дмитрове, а также на территории больницы для заключенных (она называлась «больница на 69 км»), где работала врачом их родственница».(Архив МЗДК. Ф. 31. Оп. 1. Д. 724. Хохлов Р. Ф.)
В районе строительства оказались и бывшие беспризорники, попавшие на воспитание к вохровцам. Здесь их воспитывали «в духе любви и благодарности к советской власти, ее вождям и представителям». Эта власть оставляла тысячи детей сиротами, отправляя в лагеря, тюрьмы и на расстрел их родителей.
Воспитанник 2-го дивизиона ВОХР, ученик 5 класса Мишура писал о каникулах в газетной заметке:
«Этим веселым времяпрепровождением мы обязаны партии и правительству и нашему любимому вождю товарищу Сталину, который повседневно заботится о нас, советских ребятах».
(Журнал «Москваволгострой». № 7, 1937 г.)
Другой вохровский воспитанник Ваня Голубев рассказывал, как был беспризорником, воровал на рынках Москвы. После одной демонстрации он встретился с Фириным, который забрал его с собой. Так беспризорник оказался воспитанником Дмитровского отряда ВОХР.
В течение года в Дмитровском парке культуры и отдыха Москва-Волгостроя проводили детские мероприятия. Например, в начале 1935 учебного года здесь прошел детский карнавал.
«Было весело и шумно. Видно, дети своевременно приготовились к этому празднику. Маски, маски и маски – без конца».
(Газета «Ударник». № 193, 1935 г.)
Интересно, что руководство Строительства и Дмитлага охотно участвовало в общественной жизни. В жюри карнавального конкурса костюмов, кроме работников образования, входили начальник Дмитлага Семен Фирин и начальник Строительства Лазарь Коган. Видимо, показать заинтересованность к воспитанию подрастающего поколения для начальства было престижно и авторитетно.
В бегах на спортивном празднике в честь XXI Международного юношеского дня 1 сентября 1935 года предполагалось участие известных братьев Знаменских.
В основном такая насыщенная жизнь протекала в Дмитрове, районы были не столь богаты на события. Жизнь там по объективным причинам – удаленность от центров, плохая инфраструктура, близость лагеря; сама стройка, задачи которой были приоритетными – была сложнее. Здесь трудности возникали даже с получением медицинской помощи, а школы не всегда располагались поблизости от места проживания семьи, или дорогу к ним в любой момент перекрывало строительство.
Так, например, на одном из участков Волжского района школа находилась на другом берегу Волги – когда сняли мост, дети ходили к переправе через лагерь и на производство не менее 5 км. Родители беспокоились:
«…по этой дороге бесконечно ездят автомашины, здесь же взрывают землю. Дорога страшно утомляет детей, так как им приходится взбираться на кручи, итти по камням».
(Журнал «Москваволгострой». № 48, 1936 г.)
Еще сложнее была жизнь детей заключенных, по тем или иным причинам оказавшихся с родителями в лагере. По сохранившимся документам Дмитлага мы можем судить о том, что дети жили в лагере вместе с родителями, на их содержание отпускали отдельные средства.
Так, в Инструкции о порядке применения норм выписки и отпуска лагерного довольствия за 1934 г. говорится:
«Довольствие детей заключенных производится по особым нормам. Зачисление детей производится только в том случае, если дети прибыли в лагерь одновременно с родителями или родились в лагере».
(ГАРФ. Ф. Р9489. Оп. 2. Д. 47. Приказы № 242–426 по Дмитлагу НКВД СССР за май–июль 1934 г.)
Уже в следующем году в такой порядок потребовалось внести коррективы. В Циркуляре № 10 от 25 февраля 1935 г. выделялось две категории детей: прибывшие для совместного проживания с родителями, а также дети, привезенные в лагерь вместе с родителями или родившиеся в лагере. Список продуктов и нормы распределения для этих двух категорий различаются. Например, если обеим категориям полагалось по 8,6 кг муки ежедневно, то молока второй категории полагалось 12 л вместо 6 л, 0,6 кг сахара вместо 0,4 кг. и т. д.
Источники, литература, ссылки:
Журнал «Москваволгострой» от 20 мая 1936 г.
Журнал «Москваволгострой» от 8 августа 1936 г.
Газета «Ударник». № 165, 1935 г.
Ссылки на материалы сайта:
