Места принудительного труда в 1920-е

Категория: 
Места принудительного труда в 1920-е

Слой посвящен местам принудительных трудовых командировок заключенных московских концлагерей. Как писал Николай Бухарин в начале 1920-х, «пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является <…> методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи». Одной из официальных задач, поставленных перед системой концлагерей в первые годы советской власти, было использование труда заключенных. Помимо принудительного труда, организованного внутри мест заключения, важной частью догулаговской карательно-исправительной системы была практика вывода заключенных на внешние работы.

В. В. Лебедев. 1920 г. Источник: fishki.net

Советская система принудительного труда формировалась в два этапа: первая стадия длилась с начала 1920-х до 1929 года, когда принудительный труд был лишь одним из внутренних элементов карательной политики советского государства, и не рассматривался как основной фактор для достижения стратегически важных экономических целей. Начало второй стадии было положено постановлением Политбюро «Об использовании труда уголовно-заключенных» от 27 июня 1929 года, основные принципы которого просуществовали вплоть до середины 1950-х годов. Ключевое положение на втором этапе занимали исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ), ориентированные на решение задач государственно-стратегического уровня (Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923–1960).

В интересах революции

Вопрос о труде как о норме существования для советского человека — средстве производства, воспитания, в конечном итоге — формирования новой личности, всегда оставался в центре большевистской идеологической программы. Сам разговор о социализме или коммунизме был невозможен без постановки вопроса о пролетариате, его статусе, и системе общественных взаимоотношений, так или иначе завязанных на проблеме труда (см. Манифест Коммунистической партии К. Маркса и Ф. Энгельса, 1848 г.).

Однако труд в первые годы после революции, в период Красного террора, Гражданской войны, переходного периода до введения НЭПа, имел свои характерные особенности. Этот период — конец 1910-х-начало1920-х, период утверждения новой власти, с самого начала взявшей курс на «строго нормированное централизованное распределение» (Лебина, с. 14).

Многое в практическом отношении было уже известно и опробовано в предыдущие годы — карточная система работала ещё во время Первой Мировой войны, помимо военного фронта существовал трудовой фронт, работа на котором основывалась на механизме государственной мобилизации. Теперь же, на фоне большого экономического упадка, рабочего кризиса и политической неопределённости, к трудовой мобилизации и «милитаризации труда» (Л. Троцкий) добавилась практика принудительного труда как специальной формы наказания для «преступников» и как отдельная система администрирования «без лишения свободы».

Особенно одобряю и приветствую арест миллионеров-саботажников в вагонах I и II класса. Советую отправить их на полгода на принудительные работы в рудники. 

В. И. Ленин в телеграмме Антонову-Овсеенко в январе 1918 года.

(цит. по: Эпплбаум Э. ГУЛАГ. Паутина Большого террора).

Организационная структура

Для координации усилий Центропленбежа (Центральная коллегия по делам пленных и беженцев, создана Декретом СНК РСФСР от 23 апреля 1918 г. в структуре Народного комиссариата по военным делам РСФСР с целью регулирования репатриации военнопленных и беженцев) в ведении которого изначально находились концентрационные лагеря, ВЧК и НКВД в апреле 1919 года создают новое учреждение в составе НКВД — Отдел принудительных работ. 24 мая того же года СНК передает Центропленбеж в ведомство НКВД РСФСР, а ВЧК поручается создание лагерей принудительных работ в каждой губернии и передача их Отделу принудительных работ. Такая система мест заключения, основанная на ресурсах трех организаций — НКВД, ВЧК и Центропленбежа, просуществовала до 1922 года, она возглавлялась Главным управлением принудительных работ.

Кроме собственно лагерной системы контроля, вопросами принудительного труда в Москве специально занимались Комитет трудовой повинности Моссовета (Москомтруд) — в 1920-м году, до своего расформирования в июне, а затем с лета того же года — Подотдел общественных работ и повинностей отдела управления Моссовета и Московского Государственного Исполнительного Комитета.

По словам исследователя органов юстиции и мест заключения Москвы 1920-х годов К. В. Скоркина задачей этих органов был

административный надзор за всеми местами лишения в Московской губернии и трудовая мобилизация населения, включая принудительную. В составе подотдела было создано бюро принудительных работ. Это бюро ведало учетом и распределением по объектам городского хозяйства граждан, осужденных к принудительным работам без лишения свободы.

Наконец, в 1922-м году при ГУПР был основан «Принкуст» — Центральное Хозяйственное Управление Производственными Предприятиями при лагерях принудительных работ «Объединенный Куст Предприятий Принудработ», — сам расположенный на территории Покровского концлагеря.

В 1922–23 годах почти все московские концлагеря закрываются, и политзаключенные направляются в учрежденные в начале 1920-х годов Северные лагеря особого назначения (СЛОН), впоследствии Соловецкие.

«образуются рабочие команды для производства необходимых государству работ»

Одними из первых документов, регламентирующих использование труда заключенных в государственных целях, можно считать Постановления Наркомата юстиции РСФСР о тюремных рабочих командах (от 24 января 1918 г.) и о создании тюремных мастерских, о внешних работах и об оплате труда заключенных (от 7 августа 1918 г.).

Постановление НКЮ о тюремных рабочих командах 24 января 1918

1) Из числа работоспособных, заключенных в тюрьмах, образуются рабочие команды для производства необходимых государству работ, не превышающих по тягости работы чернорабочего.

2) Арестованные (как подследственные, так и осужденные судами) получают за свой труд соответственно данной отрасли труда плату.

3) Из означенной платы одна треть идет в общетюремный фонд по улучшению жизни арестованных, а две трети записываются за арестованным и выдаются ему при освобождении.

4) Десятая часть заработанных денег может выдаваться, по просьбе арестованного, ему на руки в конце каждой рабочей недели.

Подписал: Временный заместитель Народного Комиссара Юстиции Л. ШРЕЙДЕР

Распубликовано в № 16-ом номере газеты Рабочего и Крестьянского Правительства от 24 января 1918 года.

СУ. № 19. Отдел 1. Ст. 284. 24.01.18.

Кроме того, использование труда заключенных санкционировалось уже первым Постановлением ВЦИК о лагерях принудительных работ от 17 мая 1919 года. В документе отмечено, что «все заключенные должны быть назначаемы на работы немедленно по поступлении в лагерь и заниматься физическим трудом в течении всего времени их пребывания там. Род работы определяет администрация лагеря» (История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов). Отдельным лицам, с разрешения местных отделов управления, физический труд мог быть заменен на интеллектуальный.

Неспособность человека к труду в силу уважительных причин — таких, как хронические болезни или инвалидность, согласно п. 25 Постановления, делала человека негодным для заключения в концлагере. Нетрудоспособность при этом должна была определяться управлением местных лагерей по заключению врача (История сталинского Гулага). За отказ от работ без подобных причин заключенному грозило наказание.

Внутренние и внешние работы заключенных

Принудительные работы, которыми занимались заключенные концлагерей, делились на внутренние, происходящие на территории места заключения, и внешние, производящиеся вне заключения (Ст. 60 Исправительно-Трудового Кодекса РСФСР 1924 года).

Многие концлагеря (например, Владыкинский или Кожуховский) организовывались прямо на местах промышленных или других производств. Из описания внутреннего устройства большинства лагерей мы знаем о различных производствах, запускавшихся прямо на их территории — пошивочные, переплеточные, конверточные («пакетные»), столярные, кузнечные, слесарные и другие мастерские.

Организация и оборудование самих мастерских — отдельный вид внутренних работ, на которые Главное управление общественных работ и повинностей старалось, по мере возможностей, рекрутировать профессиональных столяров, маляров и штукатуров (ГАРФ. Ф. Р-393. Оп. 89. Д. 87. Л. 310). Помимо работы непосредственно в мастерских заключенные могли трудиться и по хозяйству — например, прокладывать канализацию и водопровод. Так, когда 1 мая 1920 года в честь праздника заключенные Андроньевского лагеря по собственному желанию направились на внешние работы в различные учреждения, оставшиеся в лагере заключенные «работали все обыкновенно по уборке лагеря» (Л. 101).

В Правилах об отпуске на внешние работы заключенных, подведомственных Московскому управлению лагерей (1920 г.), еще раз подчеркивалась обязательность использования принудительного труда: «Все заключенные лагерей, кроме больных и неспособных к труду по преклонности лет, согласно Кодексу о труде, привлекаются к обязательным работам, в первую очередь, внутри лагеря, а затем оставшиеся свободными посылаются на внешние работы, причем в отношении последних соблюдаются строгие правила…» (ГАРФ. Ф. Р-4042. Оп. 1а. Д. 1а. Л. 4–3).

В соответствии со Ст. 67 Исправительно-Трудового Кодекса на внешние работы могли назначаться только заключенные, не дающие повода опасаться с их стороны побега. На практике же побеги с места внешних работ было очень частым явлением.  Заключенные женщины, начиная с пятого месяца беременности, не могли быть посланы на работы вне места заключения без их на то согласия (Ст. 58 Исправительно-Трудового Кодекса).

Из немногих оставшихся у нас свидетельств самих заключённых концлагерей, становится понятно, что дворян и иностранцев предпочитали использовать на бытовых работах внутри лагеря. Из княгини Куракиной (урождённой Врангель), к примеру, в Кожуховском лагере пытались сделать прачку — впрочем, с её слов, не слишком успешно. Из тех же объяснений ясно, что главная задача такого рода работ — не столько производительность, сколько унижение классового врага и идеологическое «перевоспитание работой».

Чтобы получить рабочую силу из лагерей, заинтересованные учреждения и организации должны были предварительно (не менее чем за два дня) подать соответствующие требования в Управление лагерями.

В заявке стоило указать точный адрес места работы, количество требуемых работников, условия и характер работы, и место нахождения конторы по расчету (ГАРФ. Ф. Р-4042. Оп. 1а. Д. 1а. Л. 1–1 об.). Заручившись положительным ответом, работодатель обязывался внести аванс в размере 50% от заработной платы, которую, как предполагалось, заработает запрошенное количество работников, исходя из срока, на который требуются рабочие, и тарифных ставок. Если работодатель не нес никаких расходов на содержание заключенных (например, если они находились на полном довольствии лагеря), то он вносил в кассу Управления лагерями полную сумму заработной платы (100%). Если же расходы на содержание работников у работодателя были, то он должен был представить в Управление лагерями счет на расходы, причем расход не должен был превышать 60% суммы заработной платы на одного заключенного.

Условия и оплата труда заключенных

На принудительных работников также должны были распространяться нормы трудового законодательства — 8-ми часовой рабочий день и особые правила по утверждению сверхурочных и ночных работ (они могли быть организованы с учетом правил кодекса законов о труде). Предполагалось, что продовольственный паек заключенных соответствует размерам нормы питания для лиц, занятых физическим трудом.

Оплата труда принудительным работникам производилась по ставкам местных профессиональных союзов, на имеющиеся у каждого заключенного лицевой счет и книжку. В доход вносился заработок, в расход — траты на содержание администрации лагеря, караула, помещения, расходы за довольствие и обмундирование. Общая сумма таких вычетов не могла превышать 75% от заработной платы. Эти средства поступали в доход казны, а оставшиеся 25% записывались на личный счет заключенного и выдавались ему при освобождении. Особо нуждающимся могла быть разрешена выдача авансов и до освобождения (История сталинского Гулага).

Из Отчета Главного управления общественных работ и повинностей о деятельности за 1920 год можно узнать, что на 1 января этого года средний заработок заключенного, занятого работой, равнялся 43 р. 08 коп., а расход по содержанию одного заключенного выражался в сумме 27 р. 08 коп. К 1 ноября средний заработок заключенного возрос до 78 руб. 13 коп., а расход достиг суммы в 31 руб. 05 коп., без учета обмундирования и канцелярских принадлежностей, получаемых из центра.

Организация внешних работ заключенных
Агитплакат периода Гражданской войны 1919–1921: Работать надо, винтовка рядом. Автор: В.В. Лебедев. Источник: www.wdl.org

Агитплакат периода Гражданской войны 1919–1921: Работать надо, винтовка рядом. Автор: В.В. Лебедев. Источник: www.wdl.org

В Правилах по использованию рабочей силы, находящейся в лагерях, подведомственных Московскому управлению, сказано, что «все заключенные откомандированные на постоянные работы охраняются средствами работодателя и в случае их побега ответственность за таковое возлагается на последнего» (ГАРФ. Ф. Р-4042. Оп. 1а. Д. 1а. Л. 1–1 об.). Согласно Приказу НКВД коменданты лагерей могли формировать конвой в нужном им количестве из членов Конвойной команды, сформированной в январе 1920 года из числа красноармейцев (История сталинского Гулага).

Порой за «благонадежное» поведение заключенные могли даже получить возможность уходить на выходные домой. Так, в марте 1920 года комендант Андроньевского лагеря рапортовал заведующему отделом принудработ о группе заключенных (В. Гусев, А. Старшинов, М. Протодьяконов, М. Кузьмин, Н. Полишенков), которые, «ввиду отсутствия работников по вольному найму необходимых [для] разъездов по городу для снабжения лагеря продовольственными и другими припасами», честно выполняли эту работу. Комендант, настаивающий на надежности названных работников, которую они успели проявить за семь месяцев содержания в лагере, испрашивал у заведующего отделом официального разрешения на подобную эксплуатацию заключенных, а заодно и на периодический отпуск их «домой с субботы на воскресенье по семейным делам, так как они многосемейные и проживают в Москве».

За организацию работы заключенных «как в пределах лагеря, так и вне его» отвечал заведующий принудительными работами — второе лицо в лагере после коменданта. Помимо организации работы мастерских (снабжение их сырьем, инструментами, а также «изыскание» и прием заказов от советских учреждений), в его обязанности входили отправка заключенных на внешние работы, ведение учета отработанных ими часов и расчет заработной платы.

В этом заключалось одно из отличий системы принудительного труда 1920-х годов от более поздней — сотрудники НКВД и МВД были вынуждены не только обеспечивать предусмотренный инструкциями режим содержания и охраны заключенных, но и выполнять производственные планы (Хлевнюк О. В. Экономика ОГПУ-НКВД-МВД СССР в 30-50-е годы XX в.: проблемы и источники).

Самоокупаемость и перевоспитание заключенных

Почему Главное управление принудительных работ, с одной стороны, и предприятия, на которые посылались заключенные, с другой стороны, были заинтересованы в организации внешних работ? Для ГУПР это, прежде всего, шанс получить средства на содержание лагерей, а также редкая возможность разгрузить переполненные лагеря, рассчитанные на гораздо меньшее количество заключенных, нежели в них содержалось.

В июле 1918 года свет увидела «Временная инструкция Наркомата юстиции», где были выделены два основных принципа новой тюремной политики — самоокупаемость и перевоспитание заключенных. В Постановлении от 17 мая 1919 года указано — «содержание лагеря и администрации при полном составе заключенных должно окупаться трудом заключенных» (История сталинского Гулага). Декларированный принцип самоокупаемости, наряду с хроническим неисполнением бюджетного финансирования и получавшимся в результате этого крайне тяжелым финансовым положением мест заключения, стал основной силой, стимулирующей развитие принудительного труда в начале 1920-х годов (Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923–1960). Заключенные голодали, вольнонаемные работники покидали свои рабочие места и переходили на лучше оплачиваемую работу.

Прямым следствием этого стало то, что в 1920 году работами было занято уже не 2%, как в 1919 году, а около 50% заключенных; в 1921 году — уже около 55% (Тюремное дело в 1921 году). При этом, если на внутренних работах в 1921 году было занято 2,6% всех заключенных, а в мастерских — 10,8%, то на внешних работах было задействовано 17% принудительных работников.

Строительство Каширской ГРЭС им. Г. М. Кржижановского, в котором также участвовали заключенные Покровского концлагеря. Станция, построеная под личным контролем В.И. Ленина по плану ГОЭЛРО, была введена в эксплуатацию в 1922 г.

Строительство Каширской ГРЭС им. Г.М. Кржижановского, в котором также участвовали заключенные Покровского концлагеря. Станция, построеная под личным контролем В.И. Ленина по плану ГОЭЛРО, была введена в эксплуатацию в 1922 г. Фото: humus.livejournal.com

Более того, для ГУПР это был способ сэкономить на довольствии для заключенных — если те отправлялись на работы с полным содержанием за счет работодателя, то последний должен был обеспечивать рабочих продовольствием, жильем и обмундированием.

При этом требуется, чтобы квартира была безусловно теплая и сухая, чтобы продовольствие было вполне доброкачественным и не ниже нормы, отпускаемой в Московских лагерях, и чтобы одежда и обувь были исправны и соответствовали времени года.

Правила об отпуске на внешние работы заключенных
ГАРФ. Ф. Р-4042. Оп. 1а. Д. 1а. Л. 4 об.

При командировании работников на поденные работы с полным содержанием в лагере работодатель был обязан предоставить им горячий обед за свой счет. Направление на постоянные работы с содержанием за счет лагеря означали, что ежедневно после окончания трудового дня заключенные возвращаются в лагерь, где пользуются всеми видами довольствия. Однако предполагалось, что и в этом случае работодатель должен был накормить работников горячей пищей. В случае направления на постоянные работы со смешанным характером содержания учреждение, где работали заключенные, снабжало их только отдельными видами довольствия, зафиксированными в соглашении с Управлением лагерями (например, сапогами или бельем) (ГАРФ. Ф. Р-4042. Оп. 1а. Д. 1а. Л. 1–1 об.).

Траты на дополнительное обмундирование, необходимое для сохранения жизни и здоровья принудительных работников (такое, как: молоко и сапоги с деревянными подошвами на химической фабрике; очки, асбестовые передники и рукавицы — на литейных заводах; резиновые галоши и перчатки — на электротехнических предприятиях), также возлагались на работодателя. Он должен был произвести нужные расходы из собственных средств, не снижая за счет этого уровень заработной платы (ГАРФ. Ф. Р-4042. Оп. 1а. Д. 1а. Л. 4 об.).

Восполнение нехватки специалистов

Советские предприятия и учреждения могли столкнуться и с настоящими профессионалами среди полученных принудительных работников. Оказавшись в такой ситуации, они старались удержать их у себя и периодически писали запросы в вышестоящие инстанции, дабы добиться их перевода на постоянную службу.

Например, в январе 1920 года П. Медведеву, заведующему Отделом принудительных работ, пришло обращение из Хозяйственно-материального управления железных дорог, управляющий которого просил, ввиду крайней нехватки профессиональных рабочих, откомандировать в управление четырех специалистов — инженера-технолога, инженера-механика, специалиста по технической части и специалиста-чертежника (ГАРФ. Ф. Р-393. Оп. 89. Д. 87. Л. 1–1 об.).

Вероятно, работники из концлагерей обходились предприятиям дешевле, чем вольнонаемные. Иллюстрацией к этому тезису может послужить заявление Александра Евлампиевича Пантелеева, заведующего Хозяйственной частью Андроньевского лагеря. В апреле 1920 года он обратился в Отдел принудительных работ с просьбой направить четырех плотников из числа заключенных лагеря на работы по восстановлению его собственного дома, пришедшего в ветхость, у станции Хотьково Ярославской железной дороги. Пантелеев обещает заплатить всю необходимую сумму, но объясняет свое обращение тем, что «нанять по вольному найму не представляется никакой возможности» (ГАРФ. Ф. Р-393. Оп. 89. Д. 87. Л. 66). В плотниках Пантелееву было отказано.

Принудительно-рабочие места

Круг специальностей, доступных принудительным работникам, был самым широким — от чернорабочих и пильщиков леса до агентов Центропечати и должности заведующего чертежным бюро Хозяйственно-технического подотдела Московского управления лагерями. Специальная труддружина для ремонтных работ была закреплена за Большим театром и проживала в отдельном общежитии. Принудработники были командированы на проектирование и строительство метеобазы в Богородске (которая, впрочем, так и не была построена). На множестве предприятий и производств принудительный труд использовался наравне со свободным, они сосуществовали одновременно.

Приоритет отдавался работам первостепенного государственного значения — таким, как, например, снабжение города топливом, вопрос о котором встал особенно остро в условиях топливного кризиса начала 1920-х годов (лесные и торфяные заготовки около железнодорожных станций и погрузка дров на топливных складах Москвотопа). Большим спросом на заключенных работников пользовались склады и транспортные объекты (разгрузка железнодорожных узлов, очистка железнодорожного полотна от снега, работа в трамвайных парках и в различных управлениях железных дорог), совхозы, стройки и другие предприятия и учреждения, нуждающиеся в чернорабочих.

Шансы получить менее тяжелую работу были существенно выше у грамотных и образованных заключенных. Так, они могли поступить на работу в канцелярию одного из местных учреждений, например, в Московское управление принудительных работ. Из сохранившихся приказов этого учреждения известно, что заключенные концлагерей в большом количестве назначались сюда конторщиками, счетоводами Статчасти, агентами Хозяйственно-производственного отдела, телефонистами и журналистами, чертежниками и делопроизводителями (ГАРФ. Ф. Р-4042. Оп. 1а. Д. 26. Лл. 12–13, 19). Коменданты общежитий для принудительных работников тоже обычно назначались из таких же заключенных (при Пуговичной фабрике, при Большом и Малом театрах и др.).

При распределении заключенных уполномоченным сотрудникам концлагерей рекомендовалось руководствоваться следующими правилами:

  1. Все заключенные имеющие какие-либо профессиональные навыки использываются по возможности по специальности.
  2. ​Квалифицированные также и заключенные не квалифицированного труда должны в первую очередь посылаться на работу перечисленные в п. 2 — при отсутствии такого спроса можно направлять заключенных на менее важныя работы.
  3. Следует обязательно считаться с характером преступлений, совершенных различными группами заключенных и не допускать их на работы не подходящие с этой точки зрения.

Инструкция к постановлению Главкомтруда о порядке использования труда заключенных в лагерях

ГАРФ. Ф. Р-4042. Оп. 1а. Д. 1а. Л. 21

 
В дополнении к этому, заключенные-принудработники часто перебрасывались из лагеря в лагерь. Например, начальник Кожуховского лагеря принудительных работ писал в 1920 году:

Заведующему отделом принудительных работ

В виду частых заболеваний и освобождений женщин-прачек, прошу Вашего распоряжения о командировании из Новоспасского лагеря для работ шесть опытных женщин-прачек, при чем прошу поставить в известность означенного коменданта что бы не были назначены воровки во избежание могущих произойти недоразумений с пропажей белья.

ГАРФ. Ф. Р393. Оп. 89. Д. 96. Л. 7
«Живут праздно»

В конце марта 1920 года Рабоче-Крестьянская Инспекция произвела ревизии в ряде московских мест заключения, в том числе и в семи лагерях принудительных работ. Перед глазами читателя предстает любопытная картина — выясняется, что ни один лагерь, кроме Новоспасского, не способен обеспечить работами и половину своих заключенных.

Всего из общего количества 2915 заключенных, обследованных в Лагерях Принуд[ительных] Работ, в момент ревизии лишь около 1321 или 45% (т. е. менее половины) принимало участие в работах, несмотря на то, что в Лагерях Принуд[ительных] Работ по основному принципу их организации труд должен являться основным и главнейшим содержанием лагерной жизни.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 5687. Л. 45

В Андроньевском и Владыкинском лагерях работают не более 50% заключенных, — «остальные бездельничают, лежат на нарах» (Л. 3 об). Внутренними хозяйственными работами заключенные также особо не занимаются — «всюду грязь», производительность труда в мастерских и в лагере в целом оставляет желать лучшего. В Ивановском лагере особого назначения работой обеспечена еще меньше — около трети заключенных, «остальные живут праздно» (Л. 4 об.). Комиссии стало известно о том, что многие заключенные берут справки у врача для освобождения от принудительных работ. В Кожуховском лагере работами занято не более половины заключенных, на внешних работах во время ревизии находилось 29 человек — из 550 заключенных в лагере (Л. 5 об.). В Новопесковском лагере работает менее 40% заключенных (Л. 6); в Покровском лагере также отмечена недостаточная интенсивность использования труда заключенных.

О том, что «люди физического труда, как перебежчики военнопленные сидят никуда и ни для чего не использованные», заявлял в докладе в Президиум ВЧК 16 апреля 1920 года и комендант Андроньевского лагеря (ГАРФ. Ф. Р-393. Оп. 89. Д. 87. Л. 213).

В дальнейшем Главное управление принудительных работ частично решило эту проблему созданием «Принкуста», а поздее вопрос «эффективного» использования трудовых возможностей заключенных выходит на новый уровень — с созданием системы ГУЛАГ.

Без содержания под стражей

Наказание в виде принудительных работ без содержания под стражей было предусмотрено Уголовным кодексом РСФСР 1922 года. За организацию подобных работ отвечал специальный орган — Бюро принудительных работ (без содержания под стражей), который находился по адресу: площадь Революции, д. 1/2 (бывший дом Лобачева).

Осужденный под конвоем доставлялся в Бюро из места заключения, где он находился либо подследственно, либо отбывал наказание в виде лишения свободы. Там он вставал на учет путем регистрации и направлялся на работу в государственные учреждения по усмотрению Бюро. О поступлении спроса на рабочую силу и об его удовлетворении Бюро ежемесячно предоставляло сведения в Отдел труда Моссовета. В инстанции располагались: стол приема арестованных, где регистрировались вновь пришедшие, стол регистрации назначающихся на работу осужденных (здесь отмечалось краткое содержание приговора, возраст, семейное положение осужденного, его профессия и место назначения на работу, тут же выдавалась и временная трудовая книжка, служившая и видом на жительство); стол делопроизводства и стол для регистрации лиц, уже состоящих на учете в Моспринбюро и дважды в месяц являвшихся сюда на отметку (ГАРФ. Ф. Р-4042. Оп. 1а. Д. 5. Л. 52).

Краткие правила о лицах, привлеченных к принудительному труду без содержания под стражей и о порядке их использования
1. Ко всем лицам, несущим принудит[ельные] работы применяются все статьи, указанные в кодексе законов о труде <...>.
2. Привлеченные к принудительным работам пользуются всеми правами наравне со всеми трудящимися.
3. Работодатель обязан вносить ежемесячно в кассу Управления принудит[ельных] работ 3 % отчисление с заработной платы лица исполняющего у него принудит[ельную] работу.
4. Работодатель обязан извещать Управление 2 раза в месяц о том работает ли посланное ему лицо и сообщить немедленно о всех случаях манкирования, прогулов и проч[их] нарушениях правил о труде.
5. Работодатель обязан следить за тем, чтобы привлеченный к труду аккуратно, в установленные дни являлся на регистрацию в Управление. День явки на регистрацию может быть зачтен в число рабочих дней по усмотрению Управления.
6. Всякого рода переводы, командировки и отпуска (последние свыше 2-х дней) не допускаются без письменного разрешения Управления.
7. За нарушение указанных правил, учреждения пользующиеся принудительным трудом привлекаются к судебной ответственности.
8. Привлеченные к принудит[ельным] работам, уклоняющиеся от регистрации в Управлении и замеченные в недобросовестном и неаккуратном исполнении порученных им работ подвергаются взысканиям вплоть до лишения свободы с заключением в лагерь и предания суду.
9. Владелец книжки обязан прописаться по месту жительства в местном отделении милиции.

Временная трудовая книжка привлеченного к принудительным работам без лишения свободы

ГАРФ. Ф. Р-4042. Оп. 14. Д. 373. Л. 1 

Принудительные работы без содержания под стражей также позволяли разгрузить переполненные места заключения. Из ряда личных дел осужденных видно, что данным видом наказания часто заменялись сроки лишения свободы — после пересмотра дела или по амнистии. Ст. 53 Уголовного кодекса 1922 года предполагала условно-досрочное освобождение заключенных либо в виде полного освобождения от отбываемого наказания, либо в переводе на принудительные работы без содержания под стражей на весь остающийся срок наказания, либо на часть его (Уголовный кодекс РСФСР 1922 года).

Так, Михаил Зиновьевич Топорков, помощник заведующего Юрьевского депо, был осужден за хищение керосина Московским Реввоенжелдортрибуналом на восемь лет тюремного заключения. Однако по решению того же трибунала от 17 мая 1920 года наказание было заменено на пять лет и четыре месяца принудительных работ без лишения свободы (ГАРФ. Ф. Р-4042. Оп. 14. Д. 364. Л. 3). Свой срок Топорков должен был отработать на Московско-Казанской железной дороге, однако был признан нетрудоспособным и возвращен в Бюро принудительных работ (Л. 4).

Павел Павлович Хайлук и Михаил Васильевич Корчагин, будучи осужденными на три года лишения свободы, попали под амнистию 1 мая 1920 года, и их наказание было заменено принудительными работами без содержания под стражей на тот же срок (ГАРФ. Ф. Р-4042. Оп. 14. Д. 370. Л. 3). Хайлук был направлен на работу конторщиком в Экономический отдел Совета рабочих депутатов городского района, но вскоре был переведен в 12-е отделение московской милиции. Корчагин же отправился работать чернорабочим на завод «Диана» на Лесной улице.

По той же первомайской амнистии 1920 года восемь лет лишения свободы были заменены Макару Никитичу Хвостову принудительными работами без лишения свободы (ГАРФ. Ф. Р-4042. Оп. 14. Д. 371. Л. 2). Он был оставлен на постоянную службу в совхозе Тишково Коломенского уезда (Л. 5). Поляк Вячеслав Александрович Хмелевский был приговорен судом к пяти годам концентрационного лагеря за изготовление самогона. Местный Народный суд Стрелецкого участка, пересмотрев его дело, смягчил наказание до пяти лет принудительных работ без лишения свободы. Принудительно трудился он в Союзе труда «Резиновая подошва» (ГАРФ. Ф. Р-4042. Оп. 14. Д. 372. Лл. 5–6).

Лебина Н. Повседневная жизнь советского народа: нормы и аномалии 1920-1930-е г.г. СПб., 1999
Тюремное дело в 1921 году. Отчет Народного Комиссариата Юстиции, по Центральному Исправительно-Трудовому Отделу, IX-му Всероссийскому Съезду Советов Р., Кр. и К. Д. Москва, 1921
Уголовный кодекс РСФСР 1922 года
Хлевнюк О. В. Экономика ОГПУ-НКВД-МВД СССР в 30–50-е годы XX в.: проблемы и источники // Исторические записки. Вып. 5 (123). М.: Наука, 2002. С. 43–68
Эпплбаум Э. ГУЛАГ. Паутина Большого террора. М.: Московская школа политических исследований, 2006
Бухарин Н.И. Экономика переходного периода // Он же. Проблемы теории и практики социализма. М., 1989.