Лагеря ГУЛАГа появились в окрестностях Москвы в 1932 году, когда был учрежден Дмитлага НКВД, строивший канал Москва–Волга. Затем ГУЛАГу были подчинены существовавшие в Москве и области исправительно-трудовые колонии. В 1942–1943 годах лагеря открывались на заводах, а с 1944-го – на городских стройках. В конце 1940-х – начале 1950-х годов лагерные управления строили МГУ, Курьяновские очистные сооружения и водопроводную станцию у Долгопрудного. В середине 1950-х годов лагерное кольцо находилось в 25 километрах от Москвы, где заключенные Баковлага строили базы противовоздушной обороны.
ГУЛАГ в Москве
Категория:
ГУЛАГ в Москве
От Дмитлага до Баковлага
ГУЛАГ в Москве образовался в два шага. Первый был сделан 19 сентября 1932 года изданием приказа об организации Дмитлага, или Дмитровского ИТЛ (исправительно-трудового лагеря) – производственно-лагерного управления, строившего канал Москва–Волга. Несколько лагерей этого управления находились на территории современной Москвы, в частности, в Хорошеве, Кожухове и у Речного вокзала. Это лагерное объединение было одним из управлений ИТЛ, которые начали создаваться после 25 апреля 1930 года, когда было организовано Управление лагерями ОГПУ. Первого ноября 1930 года к названию управления добавилось уточнение «главное», в результате сложилась аббревиатура-символ – ГУЛАГ. Управления ГУЛАГа организовывались для крупных строек или массовых работ, например, заготовки леса или добычи торфа. Заключенные Дмитлага строили канал Москва–Волга, а после постройки канала – гидротехнические сооружения, связанные с ним. В частности, Восточную (Сталинскую) водонасосную станцию, Лихоборский канал, Южный порт строили и достраивали заключенные лагерей, подчиненных преемникам Дмитлага: Химлагу (Химкинскому ИТЛ), ИТЛ Сталинской насосной станции, ИТЛ Южной гавани.
Вторым шагом стало подчинение ГУЛАГу в октябре 1934 года тех тюрем и колоний Москвы и Московской области, которые до этого подчинялись Наркомату юстиции (ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918–1960. М., 2000. С. 233). До Наркомата юстиции московские места заключения уже подчинялись НКВД, а еще раньше – Наркомюсту, а до него Моссовету с НКВД. «Территориальные» – областные, республиканские и краевые – Отделы мест заключения отличались тем, что они включали в себя промышленные колонии, то есть места заключения, частью которых были мастерские. К 1934 году в Москве продолжали существовать Сокольническая, Шаболовская, Крюковская и Лианозовская колонии, а также «5-МИТК». 5-ой колонией с октября 1930 года стал называться Новоспасский монастырь. В отличие от других колоний она не была местом заключения: в ее мастерских работали бывшие заключенные и приговоренные к принудительным работам. Сначала колония была фабрично-трудовой, а к 1932 году Московской исправительно-трудовой – МИТК. Мастерские реализовывали пенитенциарную теорию, согласно которой труд в заключении позволял за время наказания найти себе занятие, получить профессиональные навыки и зарабатывать. Под влиянием этой теории в начале XX века, в частности, обычные для женских тюрем прачечные осуждались, поскольку не позволяли заключенным получить профессию, и, наоборот, приветствовались швейные мастерские, в которых женщины могли научиться ремеслу. С 1922 года предпринимались попытки вновь учредить эту систему. Администрация Отдела мест заключения Моссовета требовала от начальников послереволюционных арестных домов организовать мастерские, чтобы занять заключенных трудом. Того же в это время от комендантов открытых в 1920-х годах лагерей требовало Управление принудительных работ НКВД. В начале 1930-х годов индустриализация заключения выразилась в том, что Сокольническая, Новинская, Лефортовская и Таганская тюрьмы, в которых были мастерские, стали отделениями фабрично-трудовых колоний. Сокольническая оставалась колонией до 1946 года.
При гулаговском подходе труд был частью наказания. Заключенные рассматривались как орудие производства, пригодное для массовой, предельно тяжелой и низкоквалифицированной работы. Эта концепция отразилась и в гулаговском языке, на котором лагеря «наполнялись контингентами». Учет производства в местах заключения Московской области демонстрирует, как после 1934 года менялась его структура – от той системы, которая декларировалась в 1920-х годах, к гулаговской строительно-эксплуататорской модели.
Работы на канале Москва–Волга. Фото: dubna.net
В 1935 году, уже после переподчинения тюрем и колоний ГУЛАГу, Отделу местами заключения (ОМЗ) Московской области подчинялось 30 «производственных тюрем». Большая часть из них находилась в подмосковных городах. В 1936 году Отделу подчинялись четыре «производственные» тюрьмы и две исправительно-трудовые колонии. Мастерские были закрыты в небольших городах, а также в Лефортовской, Таганской и Новинской тюрьмах в Москве. Кроме того, в Москве были ликвидированы Лианозовская колония и «5 МИТК» (ГАРФ. Ф. Р9414. Оп.1а. Д. 740. Л. 1–14). Эти колонии были постоянными учреждениями.
С 1934 года ОМЗ, кроме перечисленных колоний, подчинялись также «колонии массовых работ». Колонии массовых работ создавались ненадолго, а труд в них был гулаговским – тяжелым и неквалифицированным. Заключенные добывали торф на шатурских торфяниках, работали на лесоповалах и стройках. На 1 января 1935 года Управлению подчинялось 11 колоний массовых работ. Через год, на 1 января 1936 году «колоний массовых работ» было 6, а на 1 января 1937 – 7. Колоний стало меньше, потому что добыча торфа была сезонной, и колонии открывали весной и закрывали летом. Если лето было жарким и начинались пожары, то колонию могли не открыть. Сокращение продолжилось и в 1937 году. На 1 января 1938 года их только три. Скорее всего, эти колонии находились на шатурских торфяниках. В 1938 году Управление отчиталось в том, что «организовано за 1938 год массовых колоний 13» (ГАРФ. Ф. Р9414. Оп.1а. Д. 903. Л. 1–12; Д. 1027. Л. 98, 110–124). В 1938 году заключенные строили несколько заводов в Ховрине, Электростали, Нарофоминске, Щербинке и др. Кроме того, в это время Управлению лагерей Московской области была подчинена часть лагерей Дмитлага. Одним из них был центральный транзитный узел Дмитлага – Краснопресненский эвакуационный пункт, после передачи – пересыльно-питательный пункт. До 1946 года так называлась Краснопресненская пересыльная тюрьма.
С 1939 года ОМЗ станет Управлением местами заключения Московской области (УИТЛиК МО). К январю 1939 году подчиненных ему колоний было 12. К концу года 6 колоний массовых работ были ликвидированы, и, как отмечает отчет, «на 1940 год – состав тот же» (ГАРФ. Ф. Р9414. Д. 1220. Л. 1, 2, 12–16. Оп. 1. Д. 1970. Л. 5, 11, 12). Хотя «состав тот же», колония переименована по гулаговской модели. Если составленный в начале 1939 года отчет перечисляет «колонии массовых работ», то отчет в конце того же года упоминает их под гулаговским названием: «На 1.1.1939 ОЛП массовых работ – 12». «Территориальные» (в частности, Московское) управления назвали новые места заключения «колониями» по инерции – и в соответствии с Уголовным и Исправительно-трудовым кодексами, которые не предусматривали лагерей. До их принятия в 1922 году три из из пяти московских колоний не массовых работ) в начале 1920-х годов были лагерями: Крюковским, Лианозовским и Новоспасским. В 1939 году название «колонии» уже стало анахронизмом и не соответствовало устройству и идеологии «массовых работ» ГУЛАГа. Если колонии были формально частью пенитенциарной системы, то лагеря, как и массовые работы, остались за ее пределами. Устройство и порядок ИТЛ определяли не кодексы, а «Положение об исправительно-трудовых лагерях» от 7 апреля 1930 года.
Если ИТЛ были крупными строительно-лагерными трестами, то ОЛП (отдельные лагерные пункты), в частности, организованные для строительства заводов, были учреждениями ответственными за содержание «рабсилы заключенных». Административное устройство лагерей описано отдельно ниже.
Лагеря «массовых работ» в Московской области подчинялись и другим лагерным управлениям. Калужлаг и Вяземлаг, организованные в 1936 году, строили Киевское и Минское шоссе. Лагеря этих управлений ИТЛ не входили в число мест заключения Управления лагерей Московской области. В 1936 году один лагерь Вяземлага в Московской области находился в поселке Голицыно, другой – ближе к Москве. Его точная дислокация неизвестна. Подробно эта стройка описана в статьях О. Корниловой. (см. список литературы). Расположение лагерей Калужлага в Московской области неизвестно. В 1938 году он был закрыт.
Отдельные лагеря строили аэродромы рядом с Москвой, в частности, управление Строительство-204 строило Подольский аэродром. В 1938 году строительство было законсервировано.
С началом войны НКВД сократил строительные планы. Уже 26 июня 1941 года Берия доложил Сталину план сокращения строительства (История сталинского ГУЛАГа. М., 2004. Т. 3. С. 189–192). Стройки в Московской области не были упомянуты.
Сведения о количестве лагерей 1940-х годов выбраны из отчетов «О движении и росте парторганизаций политотдела исправительно-трудовых лагерей и колоний» с января 1942 по декабрь 1951 года, к которым приложены списки мест заключения за это время (ЦГА Москвы. Ф. П-2264. Оп. 1. Д. 93. Л. 1–90). В этих списках места заключения разделены «по видам предприятий». К разделам «промышленные» и «учреждения хозорганов», очевидно, относятся колонии и лагеря при подведомственных ГУЛАГу заводах. В разные годы «промышленных» мест заключения было от трех до пяти, а «учреждений хозорганов» от одного до четырех. В обеих группах вместе было от четырех до шести мест заключения, которые переходили, очевидно, из группы в группу, поскольку «промышленная» группа увеличивалась при сокращении группы «учреждения хозорганов». Колоний до 1946 года было три: №1 – Сокольническая, №2 – Шаболовская и №3 – Крюковская. В 1946 году Колония в Сокольниках была закрыта, а тюрьма, в которой она находилась, снова стала тюрьмой. В 1949 году колониями стали лагеря при «учреждениях хозорганов» – заводах в Бескудникове и Поварове. Первый – «ИТК при заводе №1 УМТС», а второй – «ИТК при заводе №4 ГУЖЛС». «При заводе №2 АХУ НКВД» в Ховрине колония была в 1938–1939 годах, когда завод строили. Лагерь, заново открытый в 1942 году при этом заводе, колонией не становился. Также в списке выделены «учреждения наркомздрава», то есть больницы (одна, видимо, находилась на Лесной улице). С 1949 года появляется группа «совхозы» – их в разное время от одного до трех. Помимо совхозов, существовали сельскохозяйственные колонии, но в какой группе они учитывались, не установлено. В 1947–1949 годах в отдельную группу входит от одного до шести «строительств». Вероятно, количество лагерных парторганизаций в этой группе не отражает количество лагерей, поскольку лагеря на стройках могли закрываться и открываться, а лагерное учреждение – ОЛП и, соответственно, его партячейка продолжали существовать.
Самая многочисленная группа, которая показывает, как в целом менялось число мест заключения, — это «прочие лагеря». В эту группу, видимо, включались лагеря на заводах Наркомата боеприпасов и на небольших стройках. В 1942 году их было 23, в 1943-м – 31, а к 1945 году – 35. В конце 1942 – начале 1943 года были открыты лагеря на месте эвакуированных заводов. Существовавшее на этих заводах литейное производство было восстановлено для изготовления минометных мин. С концом войны большинство этих лагерей было закрыто. В январе 1946 года «прочих» лагерей было 24. За 1946 год количество лагерей возросло почти вдвое: в январе 1947 года их уже 47. Поскольку еще в декабре 1946 года лагерей было 38, то резкий рост числа лагерей, очевидно, связан с тем, что в это время в Управление лагерей Московской области были переданы лагеря Управления по делам военнопленных и Отдела проверочно-фильтрационных лагерей НКВД.
К концу 1947 года в подчинении Управления лагерей Московской области остался 31 лагерь, а в январе в него были переданы (или же организованы заново) еще четыре лагеря. До начала 1949 года управлению подчинялись 36 «прочих» лагерей. В 1949 году некоторые лагеря были закрыты, и до конца 1950 года их число колебалось от 24 до 29. В январе 1951 года в это управление, видимо, были переданы лагеря из других управлений ИТЛ, и их число возросло до 39. В течение года оно снова сократилось вдвое, и в январе 1952-го в списке мест заключения осталось 18 лагерей. Далее число лагерей продолжало сокращаться.
В начале 1950-х годов в Московской области было организовано несколько производственно-лагерных управлений, которым подчинялись самые крупные строительные лагеря. В январе 1952 года было организовано Строительство Особого района – оно строило городок МГУ на Ленинских горах, а также Управление строительства Северной водопроводной станции (Севводствой) и Управление Курьяновских очистных сооружений (Курьянстрой). В середине 1950-х годов большая часть заключенных Московской области находились в лагерях, строивших систему ПВО и подчиненных Строительству-565, или Баковлагу.
Большинство лагерей, сведениями о которых мы располагаем, существовали с 1942 по 1953 год. Этот отрезок времени отражают документы, отложившиеся в фонде парторганизаций и в документах Управления исправительно-трудовых лагерей Московской области (УИТЛиК МО), хранящихся в фонде ГУЛАГа. (Они могли быть открыты раньше или закрыты позже, но с 1942 по 1953 год они подчинялись УИТЛиК МО). Сведения о лагерях 1953–1956 годов взяты из документов управлений ИТЛ Баковлага, Севводстроя и Курьянстроя и справочника «Система исправительных лагерей».
Исторические справки об упомянутых лагерях опубликованы в разделе «ГУЛАГ в Москве» проекта «Это прямо здесь» (topos.memo.ru). Справки содержат полный список источников. Здесь же выбранные из них сведения ссылками не снабжены. Факты об общей истории ГУЛАГа выбраны из справочника «Система исправительных лагерей»; сборников документов: ГУЛАГ 1918–1960; Истории сталинского Гулага (в 7 томах); Истории Гулага 1918–1958 (см. список литературы).
Лагерь — ИТЛ, ОЛП, ЛО и пр.
Наименование «исправительно-трудовой лагерь» (ИТЛ) — это обозначение для учреждения, или квазиминистерства, которому подчинялись заводы, строительные организации, автоколонны и пр., а не лагерь в обыденном словоупотреблении (то есть временный поселок, в котором живут заключенные). Сами лагеря (огороженные поселки) на гулаговском языке лагерями не назывались.
Следующей лагерной административной единицей было лагерное отделение, которому подчинялись лагерные пункты (или чаще лагпункты). Обычно лагерные пункты и были непосредственно лагерями – местами заключения. При этом лаготделение могло состоять из одного места заключения — в этом случае в списке мест заключения оно и само называлось лагерным отделением. Если же лагерному отделению подчинялись лагпункты, то лагерь, в котором находилась администрация, назывался центральным лагпунктом. (Лагерь также мог называться «лагерной подкомандировкой». В этом случае это, скорее всего, был временный лагерь, который подчинялся и лагерному отделению, и лагерному пункту. Такие временные лагеря часто встречались в северных и восточных районах ГУЛАГа, в Московской области подкомандировки организовывали редко).
Сопоставимой с лагерным отделением административной единицей ГУЛАГа был отдельный лагерный пункт – ОЛП. В Управлении исправительных лагерей Московской области ОЛПы (аббревиатура склонялась) были основной административной единицей до 1952 года. В 1951 году лагерное отделение в подчинении этого управления было всего одно. Как и в случае с лагерными отделениями, ОЛП мог состоять из одного лагеря или из нескольких лагерей, которые назывались лагерными участками или, как в списке 1951 года, – лагпунктами (не отдельными). Лагерь, в котором находилась администрация и начальник ОЛПа, назывался или ОЛП (название лагеря совпадало с названием объединения лагерей), или центральным лагучастком.
Формально ЛО, ОЛП и ЛП различались не только местом в гулаговской иерархии, но и количеством заключенных, на которое они были рассчитаны. Приказ 1938 года устанавливал несколько категорий для каждого типа лагерных учреждений (Кокурин А. И., Петров Н. В. ГУЛАГ: структура и кадры // Свободная мысль. 2000. № 2). В лагерном отделении должно было быть не меньше 3 тысяч заключенных, а в самом крупном ЛО могли содержаться 15 тысяч человек. ОЛП и лагпункты имели почти одинаковую вместимость: лагпункты были рассчитаны на 500–2500 заключенных, а в ОЛП — на 300–2000 заключенных. Иерархия имела почти исключительно бюрократическое значение, поскольку определяла количество сотрудников в лагерях: так, в ОЛП предусмотренных должностей было больше. Например, лагпункту 4-й категории, рассчитанному на тысячу-полторы заключенных, полагалось 19 сотрудников, а ОЛП 3-й категории, рассчитанному на точно такое же количество заключенных, – 27 сотрудников.
К весне 1952 года иерархия названий в московском управлении была изменена. ОЛП стали называться лагерными отделениями, а подчиненные им лагеря – лагпунктами. Колонии же в 1937 году стали производственно-исправительными (ПИК), а к 1943 году все вместе колонии назывались производственными исправительно-трудовыми, но каждая отдельная привычно называлась ИТК – исправительно-трудовой. Построивший завод лагерь мог не закрыться, а стать частью завода. В Бескудникове и Поварове в подобном случае ОЛПы были переименованы в ИТК, а в Ховрине – нет. Если лагерь собирались оставить, то ОЛП обычно становился колонией, если колонию предполагали закрыть, то она становилась ОЛП. Сельскохозяйственные ОЛП становились колониями, а затем, как, например, в Щербинке, снова лагерями – ОЛПами. Название учреждения могло меняться несколько раз в зависимости от планов администрации управления. В колонии «производство» и заключенные подчинялись одной администрации, а заключенные ОЛП работали на предприятии или в совхозе, у которого было свое, независимое от лагерного, руководство.
При необходимости все вместе лагеря и колонии в документах ГУЛАГа назывались «подразделениями». Количество подразделений в таком случае означало не число административных единиц, например, лагерных отделений или ОЛП, а число лагерей в обычном понимании, т.е. огороженных поселений.
В Управлении лагерей по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) лагерями также назывались крупные учреждения. В Московской области в 1945 и 1947 годах были созданы Московский лагерь №453, Подольский лагерь №396, Шатурский лагерь №428, Можайский лагерь №465, Можайский (Смоленский) лагерь №297, Люблинские лагеря №154 и №467, Люблинский спецлагерь №0201. Каждому их этих лагерей подчинялось несколько, часто около десяти, лагерных отделений. При этом номерная часть названия лагеря была связана с общим списком подобных лагерей Главного управления лагерей по делам военнопленных (ГУПВИ) в стране, а не с количеством лагерей в Можайске или Шатуре. Географическая часть указывала на нахождение администрации учреждения. Также лагерные отделения Управления по делам военнопленных и интернированных подчинялись непосредственно областному Управлению (УПВИ МО). Обе системы подчинения существовали одновременно. Можно предположить, что иногда довольно большие лагерные отделения состояли из нескольких лагерей – лагпунктов или лагучастков, но вопрос о составе мест заключения для военнопленных в настоящей статье специально не исследовался. В просмотренных списках лагерей указывается только общее количество заключенных, на которое был рассчитан лагерь. Иногда это 3, 4 или 5 тысяч – в этом случае, вероятно, фактически лагерей в его составе было несколько. Часто встречаются лаготделения, приписанные к заводу или стройке, рассчитанные на 300–500 человек, – в таком случае, скорее всего, лагерь был один.
В лагерях этого управления содержались не только немецкие военнопленные или военнопленные союзников Германии. В подробном описании Люблинского «спецлагеря» №0201, отделения которого находились в Люберцах, среди прочего, отмечены успехи его заключенных: «Среди спецконтингента имеются лица, выполняющие нормы на 270 и выше процентов <...> бывшие военнослужащие Терезиков, Шаповалов, Еременко, Мамсуев и многие другие».
«Спецлагеря» Управления военнопленных и интернированных были организованы «для проверки и фильтрации бывших военнослужащих» (Кокурин А. И., Петров Н. В. ГУЛАГ: структура и кадры // Свободная мысль. 2000. №6). В связи с этим примечательно, что у Можайского (Смоленского) лагеря №297 и у Люблинского лагеря №154 названия также имеют уточнение – «для военнопленных». Таким образом, и в лагерях этого управления без приставки «спец-» в названии могли оказаться разные заключенные. Лагеря УПВИ упомянуты и описаны в тех случаях, когда они были связаны с лагерями Управления исправительных лагерей: например, находились в том же районе или городе, были приписаны к тому же заводу или стройке, а сведения из описания лагеря для военнопленных указывают на расположение лагеря Управления исправительных лагерей.
Летом 1944 года упомянутые «спецлагеря» перестали подчиняться Управлению военнопленных и интернированных. Некоторые из них в июле были переподчинены ГУЛАГу, а часть, видимо, осталась, но подчинялась созданному в августе Отделу спецлагерей НКВД. В феврале Отдел спецлагерей был переименован в Отдел проверочно-фильтрационных лагерей ОПФЛ НКВД. Очевидно, что переименованы были и сами «спецлагеря».
К 22 января 1946 года, когда был подписан приказ об их передаче в ГУЛАГ, в Московской области было четыре проверочно-фильтрационных лагеря. Два из них находились в Серебряном бору — №0319 и №0334. ПФЛ №0329 находился на Перовом поле. Администрация ПФЛ №174 находилась в Подольске, но его лагерные отделения были и в Москве. Общее количество заключенных в Подольском лагере составляло 7943 человек – т.е. было таким же, как в трех других лагерях, вместе взятых. Вероятно, лагерным отделениям этих лагерей подчинялись и лагпункты. После передачи в ГУЛАГ некоторые лагерные отделения Подольского лагеря стали ОЛП-47, а Перовского – ОЛП-32.
В данной статье «лагерем» без пояснений называется не учреждение, а временные постройки или помещения, в которых жили заключенные. Чаще всего, но не обязательно, они были огорожены и охранялись. При этом в списках мест заключения лагерь мог называться лагерным отделением (ЛО), проверочно-фильтрационным лагерем (ПФЛ), отдельным лагерным пунктом (ОЛП), лагерным пунктом (лагпунктом, не «отдельным»), лагерным участком (лагучастком), лагерной подкомандировкой. В лагерном обиходе лагерные отделения, находящиеся рядом, но подчиненные, видимо, разным управлениям – Управлению исправительных лагерей и Управлению военнопленных – считались одним лагерем, но разными его «зонами».
За пределами Московской области палитра названий была еще шире.
Запалы, гранаты и мины
17 февраля 1942 года вышел приказ «Об организации в составе УИТК ГУЛАГа НКВД СССР отдела производства военной продукции» (ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918–1960. М., 2000. С. 785–786). Пункт 5 этого приказа требовал «восстановить к 10 марта 1942 года производство боеприпасов в УИТЛК – ОИТК УНКВД Московской, Тульской и Воронежской областей за счет использования производственных помещений эвакуированных колоний, сохранившегося оборудования и мобилизации внутренних ресурсов».
В исторической записке наркому Л. Берии, составленной в 1950 году, начальник ГУЛАГа В. Наседкин констатировал:
Производство боеприпасов ГУЛАГ начал на базе мелких, полукустарного типа, промышленных исправительно-трудовых колоний, выпускавших кровати, скобяные изделия, ложки и прочие предметы ширпотреба. В период 1941–1942 гг. на выпуск боеприпасов было переключено 35 промышленных колоний. <...> В том же 1943 году ГУЛАГом была проведена работа по расширению производства унифицированных запалов “УЗРГ” для ручных гранат и освоению крупного калибра фугасных авиабомб “ФАБ-500”.
ГУЛАГ. 1918–1960. М., 2000. C. 289–291
В московском ГУЛАГе запалы и гранаты производили в колониях на Шаболовке и в Крюкове, где до войны делали жестяные банки. Наполненная взрывчаткой банка является основой конструкции ручных гранат РГ-33 и РГ-42. В октябре 1941 года Крюковская колония готовилась к эвакуации. Была ли она эвакуирована, неизвестно, но очевидно, что вскоре оказавшаяся на линии фронта колония была закрыта. Шаболовская же колония в октябре 1941 года была эвакуирована (Моруков М. Ю. Правда ГУЛАГа из круга первого. М., 2006. С. 148). Открыты снова колонии были в 1942 году: Шаболовская – весной, Крюковская – осенью.
Производство РГ-42 в Крюковской колонии. Альбом «Трудовая жизнь заключенных УИТКиЛ УНВД по МО» 1944 г. Фото: ГАРФ. Ф. Р9414. Оп. 6. Д. 10. Л. 3
Авиабомбы делали на Фитинговом заводе в Карачарове, при котором был организован лагерь. В той же записке Наседкин сообщал о том, что сначала заключенные делали 50-миллиметровые мины, а затем 82-миллиметровые. На этом пункте Наседкин остановился подробно:
В июне месяце 1942 года <...> ГУЛАГом была поставлена задача развернуть производство этих <82-мм> мин с доведением месячного выпуска до 1 000 000 штук, т.е. увеличить в 33 раза. В <...> в течение одного месяца было перестроено производство 13-ти предприятий, изготовлявших 50 мм мину и 7 предприятий было привлечено к изготовлению М-82 вновь <...> За второе полугодие 1942 года было изготовлено и сдано военным представителям 82 мм мин 5 000 000 штук, или в 28 раз больше выпуска первого полугодия. Начиная с ноября 1942 года, ежемесячный выпуск составлял более одного миллиона 82 мм мин.
ГУЛАГ. 1918–1960. М., 2000. C. 291
В общей картине успеха, которую Наседкин нарисовал для Берии, начало минного производства в Московской области никак специально не описано. Б. Громцев, рассказывая историю завода №512 в Дзержинском, на котором делали минометные мины и порох для реактивных мин, упоминает постановление Государственного комитета обороны об «использовании московских предприятий и оставшихся мощностей эвакуированных заводов для выпуска вооружения и боеприпасов», которое вышло в ноябре 1941 года (Громцев Б.К. Организация и развитие завода 512).
Общее постановление или приказ об организации лагерей на заводах для выпуска мин неизвестны. Предположительно, на каждом заводе лагерь организовывался отдельным постановлением. Совокупные сведения о том, когда начались собрания партячеек в лагерях, приписанных к заводам, позволяют понять, что эти лагеря создавались с осени 1942 года до весны 1943 года. Сообщение Наседкина о резком увеличении количества мин во втором полугодии 1942 года также указывает на то, что лагеря были организованы в это время. Большая часть лагерей на заводах встречается в сводке о состоянии мест заключения, подчиненных Управлению исправительных лагерей Московской области, составленной в августе 1943 года (ГАРФ. Ф. Р9414. Оп. 1а. Д. 14. Лл. 39, 40, 43, 45, 50, 51, 54, 55, 56, 58, 62–64). В этой сводке лагеря упоминаются в связи с их достижениями или упущениями. Если в лагере не было ни того, ни другого, то его существование могло остаться неотмеченным. Эта же сводка отмечает управленческий кризис, вызванный резким увеличением количества лагерей:
В связи с расширением хоз деятельности и объема работ, а также открытием большого количества ОЛП и лагпунктов при оборонных заводах, требовалось большое количество руководящих работников, знающих лагерную работу. <...> отдел кадров организовал курсы по подготовке и переподготовке начальников ОЛП и их заместителей, начальников УРЧ, КВЧ, частей снабжения и финансовых работника. <...> Закончил занятия 2 выпуск. 1-ий выпуск <...> 19 начальников ОЛП и их заместителей и 2-ая группа руководителей КВЧ приступила к работе.
ГАРФ. Ф. Р9414. Оп. 1а. Д. 14. Л. 39
В 1945 году в школе ГУЛАГа учеба продолжалась пять месяцев. Сколько длились занятия в 1943 году, неизвестно, но можно предположить, что они были открыты как минимум в конце зимы 1943 года, т.к. в школе к этому времени было два выпуска. Школа находилась в Щербинке, там же, где и типография ГУЛАГа. И то, и другое построили, обслуживали и снабжали продуктами заключенные колонии, рядом с которой находились школа и типография.
Мины делали заключенные большинства заводских лагерей Московской области. Лагеря открывались там, где до войны существовало литейное производство, необходимое для изготовления корпусов минометных мин. В Москве заключенные отливали мины на заводе Чугунного литья им. Войкова, и рядом с ним – на заводе №568 художественного литья при мастерских Союза художников во Всехсвятском, Медеплавильном им. Молотова в Нижних Котлах, Фитинговом на Карачаровском поле, заводах имени Сталина (ЗиСе), и им. Владимира Ильича, Станколите и соседних с ним Борце и Твердых сплавах; на Тормозном на Лесной улице. Под Москвой мины заключенные отливали в Балашихе на заводе №582, Климовском машиностроительном заводе, в Щелкове на заводе №525 (сейчас завод Холодильного оборудования), на Болшевском машиностроительном заводе, в Люберцах на заводе им. Ухтомского, в Дзержинском на заводе №512. На заводе им. 13-летия Октября в Гамсоновском переулке штамповали стабилизаторы для мин. Лагеря были открыты на нескольких заводах, которые делали снаряды для реактивных минометов – «катюш». На Монинском камвольном комбинате в Лосино-Петровском делали гильзы – корпуса для пороховых двигателей, а на Краснозаводском заводе №11 (химическом) реактивные мины снаряжали и собирали. Открытие в 1942 году лагеря на Лобненском кирпичном заводе вероятно связано с тем, что там делали необходимый в литейном производстве огнеупорный кирпич.
О положении заключенных в цехах минных заводов известно немного. Марк Раухман, подростком работавший на машиностроительном заводе в Болшеве, вспоминал цех, в котором отливали мины:
...там — ад: печь-вагранка, типа домны маленькой, жара, расплавленный чугун, олифа горела, вода под давлением с песком. Ну это ад, настоящий ад.
Новая газета. 27.04.2015
Олифой обрабатывали формы для литья мин, а смесью песка и воды под давлением сглаживали неровности после отливки мин. Впечатления подростка подтверждаются стенограммой заседания лагерной партячейки на заводе в Карачарове, которая обсуждала, как стремительно слабеют заключенные в цехах:
Самые больные вопросы… сохранение человеческого фонда. Последнее время мы привозим слабый контингент, 2-ю категорию, и после некоторого времени из работы в цеху они переходят в третью категорию.
Об истощении заключенных сообщал начальник лагеря при заводе им. Ухтомского:
Наш контингент з/к з/к слабеет, его требуется оздоровить. Для пополнения необходимо завозить только здоровых людей, а не больных, как это имело место в прошлом.
Четыре лагеря в 1942–1943 годах были открыты на предприятиях, которые не были связаны с производством минометных мин: в Старой Купавне один лагерь на тонкосуконной фабрике и второй на «научно-экспериментальном заводе-институте 152». Этот завод-институт находился на территории завода «Акрихин», на нем разрабатывали химическое оружие и средства защиты от него. Также лагеря были на Дулевском фарфоровом заводе и на заводе №88 у станции Подлипки. Последний был проверочно-фильтрационным (ПФЛ) и не подчинялся Управлению исправительно-трудовых лагерей Московской области (УИТЛиК МО).
На основании сохранившихся сведений можно сделать предположение, что жили заключенные «заводских» лагерей на территории заводов и в цехах. Раздел «Состояние жилого фонда» в справке от 24 августа 1943 года отмечает, что
заключенные размещены в большинстве в деревянных и частично каменных зданиях в единичных случаях палатки летнего типа (ОЛП 1700 и частично Ховрино), ОЛП, где жилой фонд абсолютно непригоден для жилья землянки холодные, темные, крыши текут (ОЛП 152, Селятино) имеют случаи когда лагерь открывался на 2 недели фактически существует больше года. Система нар в большинстве 2-х ярусная, но есть и три яруса (ОЛП 1746, 557, 1700 и др) сплошные нары во всех подразделениях.
На сплошных нарах, в отличие от вагонки, у каждого заключенного не было отдельного спального места – деревянные щиты занимали пространство от стены до стены. Подробнее об устройстве бараков – ниже.
ОЛП-1700 и ОЛП-1746 строили аэродромы в Измайлове и Монине. Часто номерное название ОЛП совпадало с номерным названием завода, на котором он был открыт. У завода им. Войкова был №557, а у упомянутого выше химического завода-института в Старой Купавне – №152.
В заводском лагере на Станколите, где содержались, предположительно, 2 000 человек, общежитие было четырехэтажным. На фотографии «Общежитие женское в ОЛП на заводе Станколит», сохранившейся в альбоме «Трудовая жизнь заключенных УИТК УНВД по МО 1944 год», виден, вероятно, фрагмент этого помещения. На заводе №48 в Карачарове для размещения заключенных, скорее всего, также были приспособлены промышленные здания.
Лагерь на заводе им. Ухтомского на протяжении своего существования относился к разным управлениям. В 1944 году он подчинялся Управлению по делам военнопленных и интернированных, и бывшие советские солдаты жили в цехах без вентиляции.
Ветеран, попросивший сохранить инкогнито, работал на одном из заводов, при котором был лагерь. Самого лагеря он не помнит, но предполагает, что рядом с ним в цеху могли работать заключенные:
Рядом с моим станком стоял станок такой же, и там работали по месяцу по два подростки, молодые люди, потом некоторых отправляли на фронт. Они были из других мест Подмосковья. Тем кто так опаздывал <на работу>, им давали такой срок. Куда они уходили … в те годы я не понимал.
О том, какие приговоры получили заключенные в заводских лагерях, подчиненных Управлению исправительных лагерей, почти ничего неизвестно. Сохранились сведения о заключенных в лагерях, которые в начале 40-х годов были организованы для строительства аэродромов в Быкове, Измайлове, Монине. Большинство из них были женщинами и подростками. Так, в июле в лагере на Измайловском аэродроме содержались 775 женщин, 265 подростков и 145 мужчин. За время строительства число заключенных менялось, но примерное соотношение сохранялось.
Вероятно, часть из них – скорее всего, подростки – были осуждены по указам 1940 и 1941 годов: указ от 26 июня 1940 года устанавливал несколько месяцев заключения за прогулы и опоздания, указ от 28 декабря 1940 распространял это наказание на подростков, учившихся в ремесленных училищах, а по указу от 26 декабря 1941 года судили за дезертирство с военных предприятий. Часть рабочих была мобилизована и не имела формальных прав, как и солдаты в армии. Законы и указы 1940–1941 годов, а также официальная статистика приговоров опубликована в разделе «По законом военного времени» «Истории сталинского ГУЛАГа» (М., 2004. Т. 1. С. 408–454). Лагеря на минных заводах были закрыты к осени 1945 года.
Иллюстрированное приложение. Бараки, юрты, вагонка
Лагеря были огорожены забором, обычно четырехметровым. В обжитых местах забор строили дощатый («за сплотками досок деревянных заборов»). В менее обжитых – «тульский», то есть 13 рядов колючей проволоки, натянутой между четырехметровыми столбами. И у дощатого, и у «тульского» забора был козырек из колючей проволоки, натянутой в пять рядов или свитой кольцами («за оплеткой колючей проволоки»).
Лагерь на заводе в Гамсоновском переулке. 1944 г. Фото: ГАРФ. Ф. Р9414. Оп. 6. Д. 10. Л. 10
В большинстве лагерей заключенные жили в бараках. В 1952 году палаточных лагерей было мало: переехавший лагерь в Заморинском переулке, два новых лагеря Курьянстроя, на станции Львовская и у Белой дачи, и один лагерь, строивший МГУ на Ленинских горах.
Большинство бараков были каркасно-засыпными. Их стены были собраны из двух дощатых щитов, между которыми находился утеплитель — чаще всего, опилки, шлак или другой сыпучий материал. Если для утепления использовался шлак, здание могло называться шлако-засыпным. Если опилки засыпали сырыми, то после того, как они высыхали, стена оказывалась полупустой. Снаружи стены иногда штукатурили, а если лагерь существовал больше года, то осенью штукатурку обновляли. Судя по лагерным справкам, бараки очень быстро разрушались. В 1952 году «износ», как указано в лагерных справках, был 40–50–60%.
Размеры одинаковых для заключенных и охраны бараков остались в одном из описаний Поваровского лагеря: длина 25,24 м., ширина 12,24 м., высота 3,44 м. Сохранившаяся фотография столовой Бескудниковского лагеря позволяет представить, как выглядело в 1944 году здание, построенное в 1943 году.
Менее распространенным в московском регионе, но в целом нередким лагерным строением была юрта. Стены ее могли быть либо каркасно-засыпными, либо саманными — построенными из высушенной, но не обожженной смеси травы и глины. Юрта была меньше обычного барака, лучше сохраняла тепло. Юрту не так сильно, как обычное здание, заметало снегом. В ее относительно небольшом помещении могла размещаться санчасть. В лагере, строившем завод в Карачарове, все заключенные и охрана жили в юртах. Предположительно, юрты московского ГУЛАГа были схожи с теми, в каких жили строители Ангарска и заключенные исправительной колонии № 5 в Ленинградской области в конце 1940-х – начале 1950-х годов.
Капитальными лагерными строениями обычно были баня, прачечная и столовая. Они строились раньше бараков, чаще всего из кирпича. Часто кирпичным был и штрафной изолятор (хотя, например, в лагере при заводе в Гамсоновском переулке для штрафного изолятора была вырыта землянка).
Штрафной изолятор в лагере на заводе в Гамсоновском переулке. 1944 г. Фото: ГАРФ. Ф. Р9414. Оп. 6. Д. 10. Л. 10 об.
Измайловский лагерь в 1952 году, как говорилось выше, занял только что построенный трехэтажный кирпичный дом. Вероятно, еще несколько лет назад именно этот дом можно было увидеть на углу 11-й Парковой и Средней Первомайской улиц.
11-я Парковая, 26/9. 2012 г. Фото: maps.google.com
Сейчас на месте снесенного после 2012 года дома – газон.
В 1943 году у Управления исправительных лагерей были «сплошные нары во всех подразделениях». При этом лагерь при заводе им. Ухтомского, в других отношениях довольно неблагополучный, выделялся тем, что в нем «сплошные нары переделаны на вагонку». Устройство вагонки описано Солженицыным:
Вагонка – это изобретенье Архипелага, приспособление для спанья туземцев и нигде в мире не встречается больше: это четыре деревянных щита в два этажа на двух крестовидных опорах – в голове и ногах.
Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. Т. 2. Глава «Фашистов привезли!»
Официальное название вагонки зафиксировано в описании другого – Поваровского – лагеря, бараки которого были оборудованы «нарами вагонного типа».
От сплошных нары вагонного типа отличались тем, что на них заключенные не спали все вместе на одном дощатом помосте, у каждого была собственная спальная полка. Одна сторона двух- или трехъярусной конструкции чаще всего примыкала к стене барака, другая смотрела в проход так, как расположены спальные полки в вагоне поезда. От видимого сходства с вагоном «изобретенье» и получило название.
К 1944 году в управлении благоустроили еще несколько лагерей. Интерьеры меблированных вагонкой общежитий в Карачаровском, Бескудниковском лагерях и в лагере при заводе им. Войкова помещены в альбом «Трудовая жизнь заключенных УИТК УНКВД по МО» за 1944 год. В Бескудниковском лагере, как видно на фото из альбома, были также нары, но не сплошные, а разделенные проходами.
Более гигиеничным и прочным спальным местом по сравнению с деревянной вагонкой считалась железная. Начальник Бескудниковского завода наставлял подчиненных: «Чтобы не иметь случаев вшивости, нужно заменить деревянные нары на металлические». В описании Поваровского лагеря отдельно отмечена вагонка «железная с деревянными щитами». Заводские лагеря – Карачаровский, Поваровский, Бескудниковский – отличались тем, что железную вагонку можно было сделать прямо на заводах, к которым они были приписаны.
Кровати, которые можно видеть на фотографиях в альбомах НКВД, в описании бараков не упоминались.
Стройки 1946–1948 годов
На фоне мерцающей Красной Пресни послевоенный московской Гулаг проступает в романе «В круге первом» у пересыльной тюрьмы, откуда заключенных отправляли большими партиями в далекие лагеря:
Маленькими же партиями, по сто и по двести человек, их отвозили днем в кузовах машин в Серебряный Бор, в Новый Иерусалим, в Павшино, в Ховрино, в Бескудниково, в Химки, в Дмитров, в Солнечногорск, а ночами – во многие места самой Москвы, где за сплотками досок деревянных заборов, за оплеткой колючей проволоки они строили достойную столицу непобедимой державы.
Солженицын А.И. В круге первом. Глава 8
Похожие картины московских лагерей сохранились в двух небольших тетрадях воспоминаний Федора Ивановича Хижнякова, отправленного из той же Пресненской пересылки в 1947 году:
На второй день меня отвезли в Бескудники <...> я поплыл по лагерям… затем Серебряный бор, Химки, Каналстрой, на завод Твердые сплавы, Фрунзенский, на строительство стадиона Ленина в Лужниках, снова Серебряный бор…
Хижняков Ф.И. Воспоминания о сталинизме. Архив общества «Мемориал». Ф. 2. Оп. 2. Д. 97
В упомянутом Солженицыным Новом Иерусалиме лагерь существовал как минимум с 1945 до 1952 года. Его заключенные, среди которых в 1945-м был Солженицын, работали на кирпичном заводе.
Сразу после войны лагеря ближе к центру Москвы открывались на строительных площадках, а по мере строительства заключенные и администрация занимали само здание. Возможно, какие-то лагеря сразу располагались на первых этажах домов, которые начали строиться еще до войны. В отсмотренной части гулаговского делопроизводства лагеря 1946–1948 годов почти не оставили следов. Они были закрыты до того, как были составлены обнаруженные и обследованные списки мест заключения. Самый известный из таких лагерей-эфемерид, описанный его бывшим заключенным в книге «Архипелаг ГУЛАГ», находился на Калужской площади – в современном доме №30 по Ленинскому проспекту. Насколько подробно описан этот лагерь, настолько же мало известно о других подобных ему лагерях. В центральной части Москвы лагеря были на Садово-Триумфальной улице в доме №4–10, в доме №1 на площади Маяковского, в доме №6 по Колпачному переулку, на улице Воровского (Поварской) и на 1-й Мещанской (Проспекте мира). Часть упомянутых лагерей подчинялась Подольскому ПФЛ, часть – ОЛП-15 (вероятно, это также бывшие лагеря ПФЛ, но достоверных сведений об этом нет). Лагеря на улице Воровского и на Мещанской подчинялись Управлению по делам военнопленных и интернированных.
Московские стройки ГУЛАГа конца 1940-х – начала 1950-х годов были крупнее, и сведений о строительных лагерях, существовавших в это время, разыскано больше. Ближе всех к Кремлю находился лагерь на Котельнической набережной. Вероятно, он существовал там с конца 1930-х годов, когда был построен выходящий на набережную дом, который сейчас стал частью ансамбля высотки. С 1944 года в Большом Подгорском переулке (сейчас это двор высотки) находилось отделение Подольского ПФЛ. Летом 1948 года, с началом строительства высотного жилого дома на Котельнической, этот лагерь стал частью стройки.
Крупные послевоенные лагеря или агломерации лагерей находились на окраинах города и за его границами. Заключенных, которые строили павильоны Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (ВСХВ, сейчас – часть ВДНХ) привозили из лагеря в Заморинском переулке. Из него же в начале 1950-х заключенных рабочих возили на Котельническую отделывать интерьеры.
Дверной наличник из высотного дома. Фото: Павел Иовик
Этот дверной наличник сохранивший его Павел Иовик передал в музей ГУЛАГа. История наличника опубликована в справке о лагере на Котельнической набережной.
Институты Академии наук и жилые дома для научных работников строили заключенные из лагеря на Калужском шоссе. Лагерь находился рядом с современным домом №71 по Ленинскому проспекту.
В конце сороковых заключенные построили несколько кварталов, в частности, в Кунцеве, Перове, Текстильщиках, Измайлове, на Хорошевском шоссе и Велозаводской улице. Расположение лагеря в Текстильщиках точно не установлено: он находился в двух километрах от станции и в двух километрах от квартала «дома СДС» (Строительство Дворца Советов). О расположении лагеря, строившего дома на Велозаводской улице и поселок «Волхонка-ЗИС», говорит только его название – «лагучасток Велозаводский». В Перове один лагерь находился у станции Чухлинка, другой – в конце Перовской улицы. Один лагерь в Измайлове в конце 1940-х занимал недостроенные дома в начале Первомайской улицы, в частности, подвал дома №7. К 1952 году он переехал. Лагерем стал трехэтажный дом на углу 11-й парковой и Средней Первомайской улиц. Лагерь, строивший дома на Хорошевском шоссе, находился у 3-го Хорошевского проезда. В Кунцеве крупный лагерь находился на углу Кунцевской и Партизанской улиц, а другой, небольшой и позднее – у дома №7 по Полоцкой улице. Построенные заключенными заводы снабжали эти стройки стройматериалами.
Завод «Стройдеталь 4-го строительного треста МВД» в Кожухове, вероятно был построен еще во второй половине 1930-х, во время строительства сооружений канала Москва–Волга. В этом районе работали заключенные преемника Дмитлага – Химкинскского ИТЛ, а затем ОЛП «Южная гавань». В конце 1940-х годов материалами с завода «Стройдеталь 4-го строительного треста МВД», вероятно, снабжались стройки Завода им. Сталина (ЗиС). Велозаводская улица находится в двух километрах от «Стройдетали». С окончанием лагерной истории строительный завод во 2-м Южнопортовом проезде стал предприятием ЗиСа. На месте лагеря сейчас корпуса больницы на улице Трофимова.
«ОЛП при лесокомбинате №7» (заводе в Новосимоновской слободе) существовал уже в 1943 году. Он находился, предположительно, на углу Новоостаповской улицы и Дубровинского переулка. Последнее название расположенного недалеко от лагеря Лесокомбината – завод железобетонных изделий (ЖБИ) 5. Материалы с этого завода, в частности, отправлялись на строительство МГУ (о других лагерях которого ниже). Для строительства МГУ заключенными был построен Карачаровский механический завод, рядом с тем заводом, на котором лагерь существовал во время войны. Заключенные жили рядом с территорией завода, а после окончания строительства работали на заводе. Построенный заключенными у станции Лихоборы завод «Стройдеталь №1 Госстройтреста МВД» снабжал отделочными материалами строительство высотки на Котельнической. В Перове лагерь числился при «заводе №3 ХОЗУ (хозяйственного управления) МГБ», очевидно, построенном заключенными. Завод находился в треугольнике между современными Перовской, Мартеновской и Полимерной улицами. После закрытия лагерно-строительных трестов на этом месте находились два завода – «Нестандртмаш» и асфальтобетонный.
Строительные заводы в Кунцеве (будущий Комбинат ЖБИ-9) и на Хорошевском шоссе (Хорошевский завод 1-го ДСК) были построены тогда, когда за их заборами находились заборы лагерей, заключенные которых на них работали. Истории этих комбинатов ЖБИ начинаются в 1958–1959 годах с объединения в одно предприятие нескольких действующих заводов. Документы об подчиненности заводов в начале 1950-х не разысканы. Предположительно, они были предприятиями НКВД-МВД, и построили их заключенные. Завод в Кунцеве очевидно существовавший в 1954 и 1956 годах не указан в краткой адресно-справочной книге «Москва» за эти годы. Вероятно, в это время завод подчинялся Баковлагу или его преемнику. Хорошевский завод в обширном разделе промышленных предприятий этого издания упомянут. В позднейших описаниях гулаговское начало истории этих предприятий опускалось.
Несколько лагерей были открыты на строительных заводах «Управления строительства Дворца Советов» (УСДС) – треста, предприятия которого затем были подчинены строительно-лагерным трестам ГУЛАГа. Два лагеря были в Лужниках, где находились деревообделочные мастерские, лесопильный и механический заводы, один – на Камнеобрабатывающем заводе в Водниках.
Также в конце 1940-х годов были открыты лагеря, строившие новые заводы и перестраивавшие существующие. Лагерь был на автозаводе имени Сталина (ЗиСе). Еще один лагерь для строек, связанных с этим заводом, находился на карьере в Дзержинском.
Заключенные строили авиационный завод 500 (им. Чернышева) в Тушине, завод им. Фрунзе («Салют» на проспекте Буденного), завод им. Орджоникидзе, фармацевтический завод им. Карпова (сейчас «Ферейн» на Варшавском шоссе), Нефтеперерабатывающий завод в Капотне, Останкинский пивоваренный завод. Также несколько лагерей было открыто на строительстве заводов в подмосковных городах. Заключенные строили завод радиолокационного оборудования («Исток») и несколько жилых кварталов во Фрязине, Металлургический завод в Ступине, Машиностроительный завод в Мытищах, завод огнеупоров на станции Катуар. В Коломне лагеря были при тепловозостроительном и станкостроительных заводах. Заключенные строили Машиностроительный (производящий атомное оружие) завод в Электростали и Машиностроительный (НПО Лавочкина) в Химках.
Северная водопроводная станция и очистные сооружения
В феврале 1948 года были организованы два строительно-лагерных управления. Одно из них – ИТЛ «Севводстрой» – продолжило начатое в 1930-е заключенными Дмитлага строительство гидротехнических сооружений на севере от Москвы. Как и канал Москва–Волга, Северная водопроводная станция, которую строил Севводстрой, снабжала город водой.
Другое название Севводстроя – Марковский ИТЛ. Оно, очевидно, отсылает к платформе Марк. В трех километрах от нее находились деревообрабатывающий комбинат и «база снабжения» Севводстроя. В документах одного времени встречаются оба названия. Самое полное из них выглядит так: Марковский ИТЛ управления Северной водопроводной станции. Ожидаемого сокращения Марковлаг – как Дмитлаг или Баковлаг – не существовало. Ближайший к Москве лагерь этого управления находился в Лианозове. Рядом с его бараками жил художник Оскар Рабин, у которого собирался «лианозовский кружок» – образовавшееся вокруг Евгения Кропивницкого сообщество поэтов и художников.
Главный лагерь Севводстроя располагался рядом с современным поселком Северный. Другие лагеря находились на берегах Учинского и Клязьминского водохранилищ, там, где строились станции для забора воды, и у деревни Заболотье, где также был построен строительный завод.
Управлению также подчинялось несколько лесозаготовительных лагерей на территории Унжлага в Костромской области: у станции Мантурово и у деревни Знаменка. По данным учетно-распределительного отдела, на 1 января в разные годы численность заключенных в лагерях была следующей: в 1949 году – 4978 человек, в 1950 – 6800, в 1951 – 4928, в 1952 – 6430, в 1953 – 4958 человек. Перед передачей в Управление исправительных лагерей в мае 1953 года в оставшемся лагере Севводстроя находились 1467 человек.
Организованное в феврале 1948 года лагерное управление Курьянстрой строило очистные сооружения в Курьянове. Из данных учетно-распределительного отдела известна численность заключенных в лагерях этого управления с марта 1948 года. В этот момент Курьянстрой, очевидно, только открывал свои лагеря, и в них находились 651 человек. На 1 января 1949, 1950 и 1951 годов в лагерях Курьянстроя было 2927, 4708, 3658 заключенных соответственно. О расположении лагерей в этот период сведений нет. В 1952 году Курьянстрою подчинялись пять лагерных отделений. Один лагерь предположительно с 1948 года находился на месте современных очистных сооружений. Еще один – рядом с Белой дачей. Как и у Севводстроя, одно лагерное отделение Курьянстроя находилось в лесах Костромской области, в Макарьевском районе. Два отделения Курьянстроя в это время не были связаны со строительством очистных сооружений. Одно из них строило в Тушине опытную гидростанцию, другое, у станции Львовская, ракетную базу. Последнее строительство, очевидно, было связано с тем, что с декабря 1951 года Курьянстрой подчинялся лагерному Строительству-565, созданному для строительства системы противовоздушной обороны вокруг Москвы. С мая 1953 года оно носило название Баковлаг (о нем будет рассказано ниже).
Оскар Рабин. Лианозово (1974). Источник: dianov-art.ru
Главный лагерь Севводстроя располагался рядом с современным поселком Северный. Другие лагеря находились на берегах Учинского и Клязьминского водохранилищ, там, где строились станции для забора воды, и у деревни Заболотье. Управлению также подчинялось несколько лесозаготовительных лагерей в Костромской области: у станции Мантурово и у деревни Знаменка. По данным учетно-распределительного отдела, на 1 января в разные годы численность заключенных в лагерях была следующей: в 1949 году — 4978, в 1950 — 6800, в 1951 — 4928, в 1952 — 6430, в 1953 — 4958 человек. Перед передачей в Управление исправительных лагерей в оставшемся лагере Севводстроя в мае 1953 года находились 1467 человек.
Организованное в феврале 1948 года лагерное управление Курьянстрой строило очистные сооружения в Курьянове. Из данных учетно-распределительного отдела известна численность заключенных в лагерях этого управления с марта 1948 года. В этот момент Курьянстрой, очевидно, только открывал свои лагеря, и в них находились 651 человек. На 1 января 1949, 1950 и 1951 годов в лагерях Курьянстроя было 2927, 4708, 3658 заключенных соответственно. О расположении лагерей в этот период сведений нет. В 1952 году Курьянстрою подчинялись пять лагерных отделений. Один лагерь находился на месте современных очистных сооружений. Можно предположить, что он существовал с 1948 года. Еще один лагерь находился рядом с Белой дачей. Как и у Севводстроя, одно лагерное отделение Курьянстроя находилось в лесах Костромской области, в Макарьевском районе. Еще два отделения в это время не были связаны со строительством очистных сооружений. Одно строило в Тушине опытную гидростанцию, другое — у станции Львовская — ракетную базу. Последнее строительство, очевидно, было связано с тем, что с декабря 1951 года Курьянстрой подчинялся лагерному Строительству-565, созданному для строительства системы противовоздушной обороны вокруг Москвы. С мая 1953 года оно носило название Баковлаг (о нем будет рассказано ниже).
Университет на Ленинских горах
17 января 1952 года было организовано лагерное управление «Строительство Особого района». Его официальное сокращенное название Стройлаг, но в текущем лагерном делопроизводстве это управление чаще называлось Особым районом МГУ. Лагеря для заключенных-строителей университетского комплекса были открыты в окрестностях Ленинских гор: в Лужниках, на улице Косыгина, на строительных площадках факультетов. Лагпункт «Высотный» находился на 22 этаже главного здания. Лагерь МГУ находился при гараже в селе Черемушки (сейчас это начало четной стороны Большой Черемушкинской улицы). Заключенные этого лагеря строили, среди прочего, ТЭЦ-20, которая должна была снабжать энергией МГУ. Кроме того, этому строительству подчинялись лагеря на заводах в Карачарове, Новосимоновой слободе. Позднее строительству были подчинены упомянутые выше лагеря на Калужском шоссе и в Кунцеве. Вместо закрытых лагерей в Лужниках и на Ленинских горах были открыты три лагеря в Раменках. Два из них были на месте современного дома №12 по улице Раменки и там, где сейчас находится Дом культуры «Высотник». Третий был там, где сейчас построены дома №№15 и 17 по Винницкой улице. Помимо заключенных, здание МГУ строили и освобожденные по амнистии. Условием освобождения была работа на стройке, а отказ от нее означал возвращение в лагерь.
Торф
С 1947 по 1949 года лагерная агломерация Областного управления находилась на шатурских торфяниках. С 1945 года эти лагеря были отделениями «спецлагеря» УПВИ, то есть в них отправляли вернувшихся пленных и репатриантов из воевавших с СССР стран. Особо отмечено, что в него следует переводить женщин из других лагерей. Торфяные лагеря находились у деревень Пожога, Пруды, Малеиха, а также у поселка Лесозавода и вдоль кривандинской железнодорожной ветки у станций 29 км, Бармино, Сазоново и 47 км.
Мясо-молоко, овощи-фрукты
У лагерей были свои «подсобные хозяйства» – сельскохозяйственные лагеря «для нужд лагеря» и его администрации. Такие подсобные хозяйства могли находиться как рядом с лагерем, так и довольно далеко от него. У лагеря на заводе им. Ухтомского в Люберцах подсобное хозяйство было в Можайском районе в деревне Коровино. Недалеко от него, в Уваровском районе (сейчас это часть Можайского) находились «огороды» Бескудниковского лагеря.
Сельскохозяйственные лагеря и колонии снабжали продуктами учреждения НКВД, в частности, оздоровительные и учебные. В начале сороковых годов продолжали существовать две сельскохозяйственные колонии. Одна была открыта еще в 1919 году в Авдотьино-Тихвинском в имении Н. И. Новикова и закрыта к августу 1943 года. В начале 1940-х колония числилась как «с/х ОЛП №1». Другая колония находилась рядом с деревней Юшино у станции Гривно. Она была открыта в конце 1924 – начале 1925 года. Новые сельскохозяйственные колонии начали открывать примерно тогда же, когда и лагеря на минных заводах. Одна их них колония была в Щербинке. Когда она была открыта, не установлено. Упоминание о ней до августа 1943 года не встречались, но к этому времени «Щербинская ИТК» – наиболее благоустроенное место заключения в Щербинке. Она находилась на территории современного поселка Милицейский, рядом с упомянутыми выше типографией и школой ГУЛАГа. Перед закрытием Щербинская «с/хИТК-5» стала ОЛП при школе ГУЛАГа, которую заключенные снабжали, среди прочего, тепличными помидорами.
С осени 1943 года до сентября 1952 колония была в деревне Липино, на севере от Москвы. Сначала она называлось Талдомской, затем ИТК-6. Также с 1943 по 1952 год была открыта самая дальняя колония – ИТК-7, которая находилась в поселке Восточный (сейчас это Рязанская область). На запад от Москвы с весны 1948 до весны 1952 года колония (ИТК-8) была в селе Новопетровское, а ее отделения находились в окрестных деревнях Шилове и Марьине.
Кроме колоний, в начале сороковых годов было открыто несколько ОЛП при колхозах. Ближайший к Москве сельскохозяйственный ОЛП с 1945 года находился в Марфине, рядом с «шарашкой», описанной Солженицыным в романе «В круге первом». Заключенные работали в теплицах 1-й овощной фабрики. В 1948 году лагерь переехал в Останкино, на территорию современной ВДНХ. Помимо лагеря для женщин, там был открыт Дом ребенка для детей, родившихся в заключении. Лагерь и дом младенца в Останкине были закрыты не ранее весны 1952 и не позднее весны 1953 годов.
Заключенные лагеря в Косине работали в совхозе «Люберецкие поля орошения». С 1944 года это лагерь УПВИ, а с 1945 и до закрытия между 1950 и весной 1951 года он подчинялся ГУЛАГу.
«При совхозе Лидино» в Рузском районе с 1944 года существовал лагерь, подчиненный УПВИ, который одновременно числился при ХОЗУ (хозяйственном управлении) НКВД. С 1946 года лагерь подчиняется ГУЛАГу. Как минимум с 1945 года (упомянут в документе от 1.01.1946) сельскохозяйственный лагерь был в Нарофоминском районе у станции Крекшино. Заключенные в Лидине и Крекшине будут работать как минимум до 1954 года.
В 1950 году на месте и за проволочным забором «оздоровительного» лагеря для военнопленных рядом с Можайском была создана колония для женщин и младенцев. В отличие от ОЛП эта колония, вероятно, создавалась не как производственное, а как пенитенциарное учреждение. Колония была одновременно и сельскохозяйственной и промышленной, поскольку в ней были открыт «цех ширпотреба». Ее преемники – женская и подростковая колонии – существуют и сейчас.
Управление исправительных лагерей и колоний Московской области (УИТЛиК МО) в марте 1954 года
К 1954 году лагеря упомянутых выше строительных управлений закрылись, а оставшиеся подчинялись Управлению исправительных лагерей Московской области. 23 марта 1954 года в списке мест заключения, поднадзорных прокуратуре Московской области, отмечены четыре колонии: Шаболовская, Крюковская, Бескудниковская и Можайская. Также в этом списке – больница на Лесной улице, Краснопресненская пересыльная тюрьма и Институт им. Сербского.
Лагеря Управления исправительных лагерей в это время оставались на Котельнической набережной, в Заморинском переулке, в Старой Купавне, Карачарове, Электростали. Также управлению подчинялись бывшие лагеря Севводстроя у деревни Грибки.
Кроме взрослых лагерей и колоний, управлению подчинялись детские колонии – Икшанская, Угрюмовская, Звенигородская, и четыре детских приемника-распределителя – Центральный в Даниловском монастыре, в Коломне, Орехове-Зуеве и Серпухове, а также уже не лагеря, а только совхозы «Крекшино» и «Лидино» (как и детские колонии, совхозы были освобождены от секретных почтовых адресов, поэтому, возможно, в совхозах УИТЛиК работали несовершеннолетние).
Московского городского лагерного отделение, строившего Обнинский атомный центр в Калужской области, в списке Московской областной прокуратуры нет. Вероятно, к этому времени его уже проверяет прокуратура Калужской области.
Баковлаг
Вторым лагерным управлением в Московской области в 1954 году оставался Баковлаг. Он был создан в июле 1951 года и при организации назывался Строительство-565. Номерное название было заменено лагерным 14 мая 1953 года.
Это управление было создано для строительства системы противовоздушной обороны вокруг Москвы. 1 января 1952 года в лагерях Баковлага содержались 32 589 человек. 15 января эти лагеря были, видимо, подчинены 12-ти созданным Управлениям исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ), которые, в свою очередь, подчинялись Баковлагу. Необычная для лагерей Московской области система управления, видимо, была связана с большим количеством заключенных, работавших на стройках Баковлага. Администрации ИТЛ находились в Дмитрове, в Серпуховском районе у станции Шарапова Охота, в Раменском, Клину, Нарофоминске, у станции Фрязево, в Истре, Загорске (совр. Сергиев Посад), Ногинске-Глухове, на станции Тучково. ИТЛ у деревни Макарова в Ногинском районе был создан 30 января.
С февраля по май 1952 года были собраны сведения о количестве заключенных в управлениях, подчиненных Баковлагу. В это время в них содержались 50 512 человек, но поскольку справки из разных лагерей поступили в разное время, это точное число не сообщает точного количества заключенных.
Сколько было лагерей в это время, неизвестно, но во втором квартале 1953 года Баковлаг закрыл 69 лагерей. Десять лагерей осталось. К 1954 году Баколагу подчинялись уже не ИТЛ, а 11 лагерных отделений.
Лагерь Баковлага в Белых Столбах. Фото: ГАРФ. Ф. Р9414. Оп. 6. Д. 69. Л. 5
Они находились в тех местах Подмосковья, где строились базы противовоздушной обороны, в частности, у платформы Трудовая Савеловского направления, в поселке Часцы, у деревни Толбино и пр., и на заводах, где производились и разрабатывались зенитные ракеты – в Долгопрудном и Химках. 1 января 1954 года в лагерях Баковлага, по сведениям учетно-распределительного отдела, находились 13 667 человек.
Закрыт Баковлаг был 23 июля 1956 года, к этому времени ему подчинялось шесть лагерных отделений, в которых содержались 8 920 человек.
Еще одной массовой военной стройкой, на которой работали заключенные, были заводы и институты, разрабатывавшие атомное оружие. Заключенные нескольких лагерей работали на стройках, которые подчинялись управлению Строительство-565. В частности, лагеря, строившие атомные предприятия, находились в Электростали, Карачарове, Долгопрудном и Химках. Администрация этого управления находилась на территории современного института им. Курчатова.
Эти гулаговские управления считает своими предшественниками современное военно-строительное предприятие «Спецстрой».
«Наполнение контингентом»
Оценить количество заключенных в лагерях Московской области в конце 1940-х – начале 1950-х годов позволяют данные за первые месяцы 1952 года, когда существовали все вышеупомянутые лагерные управления. Но существующие сведения о заключенных не позволяют подсчитать их общее количество в это время, поскольку данные представлены лагерями и управлениями за разные месяцы – с января по май.
Так, в лагерях Севводстроя 1 января 1952 года содержались 6 430 человек, в лагерях Курьянстроя 25 февраля – 5 307 человек (при этом часть из них находилась в лагерях Костромской области). В лагерях Баковлага, по сведениям, собранным из справок, поданных с февраля по май, находились 50 512 человек. В лагерях Управления исправительных лагерей Московской области по справкам, поданным с апреля по май, было 16 091 человек. В лагерях, строивших МГУ, на 1 мая – 9 795 человек.
Источники
Если в 1952 году упомянутые лагеря подчинялись УИТЛиК, то известно их расположение и устройство. Вероятно, после войны некоторые из этих лагерей подчинялись Управлению по делам военнопленных и интернированных, поскольку «адреса» лагерных отделений этого управления или предприятия, к которым они были приписаны, могут быть сопоставлены с расположением лагерей этого управления и предприятиями, указанными в справках 1952 года.
Основным источником для описания лагерей в Москве и Подмосковье стал фонд П2264 – политотдела исправительно-трудовых лагерей и колоний управления МВД по Московской области, хранящийся в Центре хранения документов общественно-политической истории Москвы ЦГА Москвы. В фонде П2264 четыре описи. Все дела из описи 1 с протоколами партийных собраний были осмотрены, за исключением дела №119 (Краснопресненская пересыльная тюрьма, 1950 год), в рассекречивании которого было отказано, поскольку оно содержит документы других организаций. Некоторые дела с протоколами были изучены частично, поскольку фрагменты дел, содержащие персональные данные, закрыты для осмотра. В выдаче части дел, в которых персональные данные не могли быть изолированы, было отказано, но были выданы сделанные архивистом копии фрагментов дела. Не осматривались дела из первой описи, в которых хранятся ведомости на уплату членских взносов. Заказанные дела этой группы не были выданы: либо уничтожены, либо засекречены. Заявление о рассекречивании этих дел не подавалось. Дела, собранные в описях 2 и 3, содержат персональные дела, и по этой причине недоступны для исследования. В описи 4 собраны восемьдесят дел комсомольского отделения. Из них были осмотрены несколько дел с заголовками: «ведомости», «копии квартальных отчетов», «дела по приему в члены ВЛКСМ», «протоколы комсомольских организаций» лагерей. Привлечь тип информации, содержащейся в делах этой описи, к описанию лагерей не удалось, поэтому другие дела этих групп не осматривались.
Еще один корпус дел был осмотрен в Государственном архиве Российской Федерации. В основном это дела из фонда Р9414 – Главного управления мест заключения (ГУМЗ) МВД СССР. В этом и других фондах были осмотрены дела, заголовки которых содержали указания на Москву или Московскую область, или отмечены названия лагерных управлений, чьи лагеря находились в Москве и в Московской области: Баковский ИТЛ, Севводстрой, Курьянстрой, и объекты, связанные с этими управлениями, например, Северная водопроводная станция. Для выявления подобных указаний в фонде Р9414 были осмотрены делопроизводственные описания документов в делах с «глухими заголовками», то есть те, названия которых сообщают только даты документов.
В Российском государственном военном архиве осмотрены дела, содержащие списки лагерных отделений Главного управления по делам военнопленных и интернированных — фонд 1п. Оп. 3ч. Дд. 1 (копия), 10, 11, 12, 16. и акт передачи Подольского ПФЛ в ГУЛАГ (Оп. 3и. Д. 4). Описание ПФЛ на заводе у станции Подлипки отложилось в Центральном Государственном архиве Московской области (Ф. 4616 оп. 1. Дд. 6, 20, 36, 38, 49, 55).
Справки
Большая часть протоколов лагерных партячеек велась на собраниях с 1942 по 1946 год. Дела нескольких парторганизаций, например, лагеря при механическом заводе в Бескудникове или Краснопресненской тюрьмы, относятся к началу 1950-х годов. Даты первого и последнего протоколов позволяют установить время, когда лагерь или колония точно существовали, но не указывают прямо на время открытия и закрытия лагеря, поскольку партячейка организовывалась не одновременно с лагерем. Нередко сведения о лагере из других источников говорят о его дальнейшем существовании, хотя его история в партийных документах закончилась. Дела с протоколами парторганизаций имеют делопроизводственные пометы, указывающие на смену номерного названия лагеря: «Лагерное отделение №… , бывший ОЛП №…» Эти указания позволяют связать сообщения из партийных протоколов со сведениями из позднейших документов, в которых лагерь упомянут под другим номерным названием.
Сведения о быте и устройстве лагерей в этой группе документов отражаются в той степени, в какой их фиксировали протоколы собраний. На собраниях иногда упоминается количество заключенных, дата организации лагеря, количество построек, детали работы и быта, количество бойцов охраны, которое позволяет сделать предположение и о количестве заключенных, исходя из нормы «1 охранник на 9 заключенных». Часто, но не всегда известна фамилия начальника лагеря и других членов администрации. Имя и отчество можно установить, только если оно упомянуто в протоколе. Обычно члены ячейки в протоколах отмечены сокращением «тов. (товарищ) Такой-то». Справки и характеристики, которые подписывались полным именем, инициалы и звание обычно закрыты для изучения, поскольку содержат персональные данные. Расположение лагеря, род и место работы заключенных отмечены в протоколах предельно скудно. Часто на них указывает только название лагеря: «ОЛП при заводе…» Но если у лагеря при заводе есть только номерное название: «ОЛП №...», – то место работы может остаться непроясненным, поскольку на собраниях упоминается индустриальное название завода – например, Стройдеталь или ДОК (деревообделочный комбинат), а номер завода опускается.
В фонде Р9414 ГАРФ сведения о лагерях 1936–1939 годов сохранились в бухгалтерских отчетах. Отчеты содержат списки лагерей, из которых известны название, расположение, если на него указывает название, и время организации лагеря.
Полнее всего информация о лагерях 1940-х – 1950-х годов собрана в актах передачи Управления исправительных лагерей Московской области от одного руководителя другому. Так, из акта передачи от исполняющего обязанности начальника управления майора госбезопасности Боярского К. М. (Константина Михайловича, он остается заместителем) подполковнику госбезопасности Короткову Н. В (Ф. Р9414. Оп. 1А. Д. 14) известно состояние лагерей управления на 24 августа 1943 года. Но в этом акте приведены общие сведения об управлении, к которым не приложен список подчиненных управлению лагерей. Сведения об отдельных лагерях остались в справках, обобщающих результаты проверок и ревизий, поэтому лагеря упомянуты в связи с нарушениями, или, что реже, достижениями, и точное общее количество лагерей в этот момент неизвестно. О лагерях, открытых до августа 1943 года и закрытых до мая 1951 года, если в них не было партийной организации, часто известен только факт их существования и деталь быта, связанная с выявленным нарушением. Более подробные сведения собраны о лагерях, строивших в это время аэродромы, поскольку было известно их номерное название, и оно было указано в заголовке архивного дела.
Из актов ревизий и проверок более позднего времени выбраны сведения о нескольких упомянутых в них лагерях. Первый список лагерей в Московской области 1940-х – 1950-х годов приведен в акте передачи управления от Морозова Никиты Васильевича Сахонову Сергею Яковлевичу от 26 мая 1951 года (Ф. 9414. Оп. 1а. Д. 96). В этом списке указано, на сколько заключенных рассчитан лагерь (его лимит, на языке Гулага), количество заключенных в нем и ближайшая железнодорожная станция или населенный пункт. Чуть более подробно в этом акте, с сообщением об устройстве и нуждах, описаны колонии.
Наиболее полно описаны лагеря, не закрытые до апреля 1952 года или открытые к этому времени. Сведения о них собраны справках, которые составляют «Литерное дело на Управление исправительно-трудовых лагерей и колоний Московской области» 1952–1953 годов (Ф. 9414. Оп. 1. Д. 537). Справка была составлена на каждый подчиненный управлению лагерь и колонию. Она содержит, среди прочего, подробное описание лагерных строений, а также сведения о количестве и составе заключенных. Отмечено, сколько в лагере женщин, мужчин, осужденных за контрреволюционные преступления (по 58-й статье) рецидивистов – т.е. бандитствующего элемента. В справке указан и адрес лагеря, который, за редкими исключениями, выглядит как расстояние до железнодорожной станции.
Для заполнения лакун в описаниях использованы сведения о лагерях Управления по делам военнопленных и интернированных, хранящиеся в Российском государственном военном архиве (РГВА. Ф. 1п.). Информация из списков позволяет предположить расположение лагеря, подчиненного Управлению по делам военнопленных. Например, находившийся на Стромынке лагерь Управления по делам военнопленных был приписан к номерному предприятию, поэтому, вероятно, находился недалеко от него. Поскольку регулярно к одному предприятию были приписаны лагеря разных управлений, одновременно или последовательно, то, возможно, позже на этом же предприятии работали заключенные лагеря Управления исправительных лагерей, о дислокации которого известно только то, что он был на Стромынке. Поскольку в библиографии (в кн. Места содержания военнопленных Вермахта на территории бывшего Советского Союза. 1941–1956. Путеводитель. М., Дрезден, Бонн, Кассель, 2008.) описание лагеря Управления по делам военнопленных не содержит указание на предприятие, к которому приписан лагерь, ссылки даны на архивные источники.
Сведения о строительных лагерях 1945–1946 годов выбраны из акта передачи Подольского ПФЛ в ГУЛАГ (Оп. 3и. Д. 4). Значительная часть отделений этого лагеря находилась на московских стройках, и сведения о них дополняют сведения о лагерях на этих же стройках, сохранившиеся в партийных протоколах.
Реконструкция расположения лагеря сделана с точностью, которой позволяли достичь собранные сведения. Для разных групп источников эта степень точности разная. Полнее и достовернее реконструировано расположение лагерей, подчинявшихся Управлению исправительных лагерей Московской области в 1952 году.
Истории лагерей в Москве и Московской области описаны в 77 справках. В большей части справок описан один лагерь. Некоторые справки описывают несколько лагерей. Общее описание нескольких лагерей связано с субъективным удобством изложения их истории. Лагеря описаны вместе если они были связаны одной стройкой, например, Северной водопроводной станции, МГУ или высотного жилого дома на Котельнической.
Если же история лагеря заметно выходит за пределы одного строительства, и он находился далеко от стройки, то его описание выделено в особую справку. Наоборот, если у крупного лагеря было подсобное хозяйство, для заключенных работников которого был организован лагерь, эти лагеря описаны вместе, несмотря на то, что находились далеко друг от друга, поскольку у них есть только общая история.
В большинстве случаев вместе описаны лагеря, которые находились относительно недалеко друг от друга, в одном историческом районе, например в Люберцах и его окрестностях, и подчинялись общему руководству, то есть были лагучастками одного ОЛП или лагерного отделения.
В одной справке описаны лагеря, строившие сразу после войны жилые дома для генералитета и высокопоставленных чиновников. Сведений о каждом из них предельно мало, и детали устройства и расположения одного лагеря позволяют реконструировать расположение и назначение другого. Большая часть из них до того, как управления исправительных лагерей подчинялась Подольскому проверочно-фильтрационному лагерю. Несколько лагерей этой группы были лагерными отделениями Управления по делам военнопленных. Они указаны для дополнения картины лагерных строек в послевоенной Москве, хотя сведений о лагерях Управления исправительных лагерей на этих же стройках нет. Но если на стройке существовал лагерь для военнопленных, то очень вероятно, что там же, одновременно с военнопленными или после них, работали осужденные советские граждане.
Всего в справках описано около двухсот мест, связанных с лагерями. Помимо лагерей, на карту нанесены предприятия и стройки, на которых работали заключенные, если их расположение было возможно установить. Несколько упомянутых в справках лагерных учреждений не обозначены на карте, поскольку никаких сведений об их расположении нет, или же они находится за пределами Московской области.
Источники, литература, ссылки:
ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918–1960 / Под ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. А. И. Кокурин, Н. В. Петров. М., 2000
История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х – первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7-ми томах. М., 2004
Иванова Г. М. История ГУЛАГа, 1918–1958: социально-экономический и политико-правовой аспекты. М: Наука, 2006
Кокурин А. И., Петров Н. В. ГУЛАГ: структура и кадры // Свободная мысль. 2000. №№ 2, 6, 10
Тихонов С. Т. Оборонные предприятия СССР и России. М., 2010
Кузьминых А. Л. Военный плен и интернирование в СССР (1939-1956 годы): монография. Вологда, 2016
Громцев Б. К. Организация и развитие завода 512 (документальные материалы). 1990. Интернет-публикация
Моруков М. Ю. Правда ГУЛАГа из круга первого. М., 2006
Места содержания военнопленных Вермахта на территории бывшего Сов Союза. 1941-1956. Путеводитель. М., Дрезден, Бонн, Кассель, 2008.
Символов в материале: 47608